Александр Тарасов: Нашлась, родимая! Давно искомая «национальная идея» оказалась ксенофобией: опыт изучения одной пропагандистской кампании

Тема была задана Г. Павловским в статье «Гражданское общество – это не группа диссидентов», где позитивно оценивалась роль государственной бюрократии («администрации во главе нации») и негативно – общества («филиалов корпорации “Демократия”», «делящих гранты»). Затем эта тема была развита в упомянутых в п. 1 пассажах «Русской гаммы» и в «Инженерах террора», где помимо типично черносотенного восхваления системы, построенной Николаем I, прямо утверждалось, что вся остальная планета – враги России, а некоторые из этих врагов назывались затем поименно: Европа, Америка, Турция, Евросоюз, Страсбург. Там же Г. Павловский утверждал, что эти враги готовят России судьбу Югославии.

Павловского поддержал С. Бочаров с указанными в п. 1 идеями, В. Голышев, который полностью солидаризовался со статьей Павловского «Гражданское общество – это не группа диссидентов» и А. Архангельский, который в «Тьме египетской» прямо написал, что провозглашение апартеида злом и поддержка борцов против апартеида были ошибкой. Особенный же вклад в написанное по этой теме надо признать за Я. Бутаковым, который именно в ходе описываемой идеологической кампании внезапно выдвинулся в число ведущих авторов-теоретиков «Русского журнала». В «Стратегии раковой опухоли» Я. Бутаков в точном соответствии с основными черносотенными мифологемами ратовал за правую диктатуру («твердую власть») как за средство, способное предотвращать революции, рекомендовал в качестве государственной политики по отношению к недовольному населению тактику генерала Меллера-Закомельского (то есть расстрелы и виселицы) и как доказанные факты преподносил читателям черносотенные мифы: что революцию в России организовал зарубежный еврейский капитал во главе с Ротшильдом руками российских революционеров еврейского происхождения (тут же в традициях нашей патриотической прессы раскрывались псевдонимы – начиная с «Троцкого-Бронштейна», что для такого издания, как «Русский журнал», еще недавно числившегося либеральным, было до последнего времени нехарактерно); что Богров и Гапон были «агентами эсеров» (за которыми, как мы помним, стоял международный еврейский капитал), внедренными в охранку (!); что убийство эрцгерцога Фердинанда и даже Ходынка – провокации все тех же антирусских сил, устроенные, ясное дело, с целью разрушения православной Российской империи.

Застрельщиком здесь выступил, конечно же, Г. Павловский со статьей «Гражданское общество – это не группа диссидентов», где он не только восхвалял государственную власть в ущерб «разложившимся» общественным организациям (в переводе с хитрого и намеренно туманного языка Павловского на обычный русский это означает: надо брать пример с «корпоративного государства», в котором государство и общество объединены в вертикаль с государством во главе – как при Муссолини), но и «наезжал» (внезапно) на народников: дескать, те виноваты, что внедрили в российское общество неправильную мысль, что надо заботиться о благе народа. Не надо этого делать, пояснял далее Павловский: народ – «хищный зверь», ему нужна узда (плетка, ежовые рукавицы), то есть сильная государственная власть.

Эту мысль поддержали А. Архангельский своим выступлением в защиту апартеида и против его, апартеида, противников из «социальных низов» (а также персонально против Нельсона Манделы, которого Архангельский прямо причислил к террористам и «организаторам людоедства»), и С. Бочаров с его предложением «сделать шовинизм государственной идеологией и силой оружия держать людей второго сорта под контролем». Но особенно опять отличился Я. Бутаков. Помимо упомянутой «Стратегии раковой опухоли» (одно название чего стоит! – название, кстати, кратко суммирует основные идеи статьи: демократия, активность населения «снизу» – это раковая опухоль, угрожающая «твердой власти» (= государству = диктатуре), и такая активность всегда несамостоятельна, всегда организуется и направляется из-за рубежа, то есть, очевидно, «жидомасонами»), Бутаков написал еще статью «Круговая порука» [15] http://www.russ.ru/culture/20050118_but.html , поражающую уровнем социальной ксенофобии, немотивированной ненависти к «социальным низам» (конкретно к городским рабочим и к крестьянству) и страстью к вымыслам и клевете. В этой статье, в частности, Я. Бутаков (кандидат исторических наук!) насочинял много несусветного: что в царской России «любой частный конфликт рабочего с администрацией» мог кончиться всеобщей забастовкой, вооруженным восстанием и революцией, поскольку рабочие, по Бутакову, бастовали исключительно из нежелания работать и патологической любви к дракам с полицией (!) – поскольку, по Бутакову, «излюбленным занятием крестьян было пускать «красного петуха» на помещичьи усадьбы и кулацкие дворы», а рабочих – «грабить толпой лавки и магазины» (крестьяне здесь упомянуты потому, что, по Бутакову, забастовки были «перенесением в город» вчерашними крестьянами «разинщины и пугачевщины»). Если верить Бутакову, то «забастовки вспыхивали по любому случайному поводу и, подобно пожару, быстро захватывали соседние предприятия, достигали максимального накала в виде уличных беспорядков, неизменно подавляемых властью, после чего рабочие опять расползались по заводам копить силы для новых драк с “иксплататорами”» (обратите внимание на хамски-презрительный язык, достойный средневекового феодала, рассказывающего о крепостных или о «нехристях»-евреях!). Надо сказать, что до таких инвектив в адрес крестьян и рабочих при Николае II не дописывалась ни одна черносотенная газета – в черносотенных организациях состояло немало крестьян и рабочих, и черносотенцы знали, что крестьяне преимущественно сеют и пашут, а не поджигают, а мастеровые – работают на заводах, а не громят лавки и магазины. Зато вывод статьи Бутакова был традиционно черносотенный: всякий народный протест имеет целью установление такой жесткой диктатуры (у черносотенцев – самодержавия, конечно), при которой все вопросы решались бы «сверху» приказным порядком и народ вновь мог бы «социально заснуть».