Сергей Аксёнов - Борьба за Триумфальную. Стратегия-31 день за днем

«Когда Дед в седьмом часу вечера прибыл на площадь, ему пришлось идти пешком, преодолевая полицию и рассекая полицейские толпы. Со всех сторон на несанкционированный стихийный митинг шли люди… Тверская улица была похожа на известную картинку Эдварда Мунка „Вечер на Карл-Юханс-Гате“. Мертвенно-бледные рассерженные лица, толпа призраков, странно негромкая для большой толпы, протискивалась к Триумфальной. Странно вела себя полиция. Она не пыталась остановить движение людей к площади. Создалось впечатление, что обе стороны, протестующих и полицейская, были застигнуты врасплох и не совсем поняли, что им следует делать… Когда его втащили в автобус, а автобус возвышался над Тверской на добрые 70 сантиметров, а то и на метр, он увидел, как много людей пришло. Вся Тверская улица с двух сторон была черна от народа, и народ вылился в беспорядке на тротуары, фактически парализовав движение автомобилей».

Именно в тот день на Триумфальной состоялся финальный выход прокремлевцев. Их роль как всегда была незавидной – изображать присутствие народа и тем давать повод полиции «защищать» площадь от собравшихся протестующих граждан. Полиции они только мешали и через несколько месяцев всю эту синекуру прикрыли, уволив их куратора Владислава Суркова из администрации президента. Полицейские же итоги дня впечатляли – 569 задержанных. В столичных ОВД не хватало места. Больше чем 6 декабря на Триумфальной в один день в Москве не арестовывали никогда. Ну, разве что в царские времена.

Самым трагическим для протеста стало, конечно, 10 декабря. Случайно поданная на площадь Революции заявка (организаторы рассчитывали на 300 человек) оказалась как нельзя кстати. В первую очередь своим географическим расположением. Близость Госдумы, Кремля и ЦИК – главных нервных центров государства позволила бы протестующим быть более убедительными перед властью. Многотысячная толпа в таком месте – сила. Принцип ненасильственного сопротивления, обкатанный на Триумфальной, вполне реально мог привести народные массы к победе. А масс, желающих выйти на площадь, оказалось значительно больше, чем предполагали и в Кремле и в оппозиции. Вот почему в течение 7, 8 и 9 декабря властью и лидерами либеральной части протеста были предприняты титанические усилия по перемещению места сбора рассерженных горожан на остров, за реку, на Болотную площадь. Помните, именно Болотную предлагал в ходе дебатов Стратегии-31 прокремлевский Павел Данилин? Они там давно сообразили, что это лучшее место для протеста в центре города с точки зрения полиции. Естественные преграды надежно защищают ключевые точки столицы. А кроме того, в России любят символизм. Именно там, на Болотной, казнили в свое время лидера народного бунта Емельяна Пугачева.

Единственным из лидеров оппозиции, кто ясно и громко высказался против переноса митинга на Болотную был Эдуард Лимонов. Многолетний опыт Триумфальной учил, что уступив власти один только раз протестующие больше никогда не смогут настоять на своем. А значит протест, да, будет, но успеха не случится. Все уйдет в песок. Причем в самый решающий момент, который потом повторится еще очень не скоро. К сожалению, так и случилось. Либеральное крыло протеста при посредничестве Алексея Венедиктова, под бутылку «вискаря», договорилось с властью о переносе. Вот как об этом написал спустя пять лет (к юбилею событий!) администратор страницы в Фэйсбуке, посвященной митингу на площади Революции, Илья Клишин:

«5 декабря вместе со всеми пришли на Чистые, дошли до Лубянки (за мной два омоновца гнались до ЦУМа, не догнали). На следующий день, 6 декабря, протест был обезглавлен: почти всех „лидеров“ задержали за день до этого, поэтому люди как-то стихийно собрались на „намоленную“ Триумфалку, где ходили бесцельно вперед-назад по Садовому от Концертного зала Чайковского до Патриарших, периодически их винтили. Я там был по редакционному заданию и писал про „новых людей на улице“. От очередных новых людей я услышал, что должен через несколько дней (а именно 10 декабря) пройти большой митинг. Я вернулся домой и стал гуглить. Нашел только новость Ленты.ру от двадцать какого-то ноября про то, что Левому фронту и Солидарности согласовали митинг на триста человек на Площади Революции на 10 декабря. Странно, подумал я, что я не слышал об этом. Спросил в твиттере, там тоже никто не слышал. Чтобы поделиться этой занимательной новостью с как можно большим количеством людей, мы с Кирилл Меженцев выбрали не формат поста в фейсбуке, а мероприятия в фейсбуке – ну как для вечеринок или выставок. Это была ночь со вторника на среду. Я кинул ссылки в соцсети и лег спать. Проснулся от звонка английского телевидения: „Это вы готовите революцию в России?“ К этому моменту там уже записались 25 тысяч человек. Я оказался обладателем непонятного ресурса. Ивенты в фейсбуке не рассчитаны на такое количество участников, поэтому я не мог добавить других администраторов. Мне звонили из Солидарности (те немногие, кого не задержали 5 декабря), говорили, что не понимают, что делать с этими десятками тысяч человек, которые я к ним собрался привести. Я оказался на ужине неравнодушной интеллигенции (назовем это так) у Сергея Пархоменко. Через Алексея Венедиктова (его там не было) до нее был доведен однозначный месседж: акцию надо перенести в другое место, у стен Кремля будет Минск-2 и даже похуже. Восьмого декабря шли переговоры. Пархоменко и Рыжков собственно. Немцов прилетел в Москву только поздно вечером. Чем я занимался все это время? Я практически не спал все три дня до митинга. Будучи несменяемым модератором ивента в фейсбуке, я отвечал на все вопросы людей. 90 процентов из них никогда не были на протестных акциях. Спрашивали надо ли надеть мотоциклетный шлем и будут ли их бить дубинками? Спрашивали можно ли прийти с маленькими детьми или со старушкой-матерью. Очень много таких вопросов было. В ночь с 8 на 9 декабря Пархоменко, Рыжков и Немцов достигли договоренности о „30 тысячах на Болотной“. И позвонили мне. Я нажал кнопку отредактировать и отредактировал. Возможно, я был не прав. Но я хочу, чтобы вы поставили себя на мое место тогда и сказали, что бы ответили всем этим людям, которые никогда не были на митинге и хотели прийти туда с шарами, цветами и грудными детьми. Впрочем, наверняка, можно было найти и лучшее решение. Я его не нашел».