Елизавета Топалова - Храм на Арбате

Будет ли православный человек «ломиться» на выставку такого художника? Вряд ли. Не «ломилась» туда и я, хотя репродукция серовской «Девочки с персиком» – одной из немногих его ранних законченных работ – до сих пор украшает экспозицию моего домашнего музея. Валентин Серов какое-то время преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, которое окончил названный когда-то «певцом Москвы», а сейчас незаслуженно забытый замечательный художник, теоретик искусства и педагог Константин Фёдорович Юон, открывший в 1900 году самую популярную в то время в Москве учебную художественную студию, которая располагалась на втором этаже дома на углу Староконюшенного переулка и Арбата. В этой студии учились Вера Мухина, создавшая впоследствии свою знаменитую скульптурную группу «Рабочий и колхозница», Евгений Камзолкин, придумавший герб советской страны – скрещённые серп и молот, и ещё несколько тысяч будущих знаменитых художников, скульпторов, архитекторов и меценатов, которые всю жизнь гордились тем, что были учениками Константина Юона.

Константин Юон и сам был крупным художником, громко заявившим о себе ещё в дореволюционное время. На знаменитой дягилевской выставке русского искусства в Европе в 1906 году, на которой было представлено более 700 произведений русского искусства за последние двести лет, Константин Юон в числе семи лучших художников России получил право экспонировать свои работы в ежегодном Парижском осеннем салоне, не проходя отбор жюри. Серов, представивший на этой выставке напыщенные портреты великих князей и княгинь, не был вообще замечен жюри и до конца жизни не мог простить своему бывшему ученику его триумфа на Парижской выставке.

Классы рисования, живописи и скульптуры Константина Юона и Ивана Дудина на Арбате просуществовали семнадцать лет, до самой революции 1917 года, и расположенный прямо напротив окон студии храм Николы Явленного не раз вдохновлял и самого Юона, и его многочисленных учеников на создание ими своих будущих шедевров. Возможно, под влиянием этого соседства Юон неоднократно совершал паломничества к святым и памятным местам России, которые запечатлел на своих бессмертных полотнах. Самые знаменитые из них – «Купола и ласточки» Троице-Сергиевой лавры, где не раз бывал художник, и «Военный парад на Красной площади 7 ноября 1941 года», отразивший, возможно, один из самых великих моментов истории нашей страны.

Некоторые из учеников Константина Юона, окончив его художественную студию, становились священнослужителями, как, например, архимандрит Алипий (в миру Иван Михайлович Воронов), игумен Псковско-Печерского монастыря, фактически спасший его в безбожные хрущёвские времена. Когда Никита Сергеевич вознамерился закрыть Лавру, отец Алипий ответил его гонцам, что вся братия монастыря, включая настоятеля, – бывшие фронтовики, которые будут до последнего с оружием в руках защищать свою святыню. Хрущёв собирался чуть ли не бомбить монастырь и расстреливать строптивых монахов с воздуха, но так и не решился этого сделать.

После окончания войны К. Ф. Юон по заданию И. В. Сталина создал уникальную художественную школу для ветеранов войны, которые вернулись с фронта после серьёзных ранений. Некоторых из них я ещё застала живыми. Все они люди необыкновенных судеб, получившие от своего наставника мощный заряд на всю жизнь. Разумеется, никому из них и в голову бы не пришло глумиться над памятью Святителя Николая Чудотворца, как это сделал в день его памяти не очень умный молодой человек на радиостанции «Эхо Москвы»! Конечно, ни Бог, ни святые поругаемы не бывают, но в данном случае оскорбили тысячи верующих, которые специально приехали в Москву, чтобы поклониться останкам самого почитаемого в России святого.

Как правило, именно люди, ничего не смыслящие в религии, почему-то считают возможным для себя с умным видом судить обо всём, что связано с верой, и свысока поучать верующих. Почему-то среди этой публики немало людей, которые считают себя образованными. В своё время Иоанн Кронштадтский удивлялся невежеству Льва Толстого в вопросах веры. И даже не постеснялся резко одёрнуть знаменитого писателя, который позволял себе не очень умные высказывания о православии.

В то предреволюционное время нападки на Православную церковь со стороны «мыслящей» интеллигенции стали обыденным явлением, и Иоанн Кронштадтский в своих проповедях предупреждал, чем всё это может закончиться. Церковные правила установлены не просто так, они предназначены для пользы человека, и, когда они нарушаются людьми, это заканчивается катастрофой для личности, общества и государства. Иоанн Кронштадтский совсем немного не дожил до революции 1917 года, он скончался за десять лет до неё и до конца своих дней призывал вернуться к вере тех, кто считал это чем-то устаревшим и ненужным. И это было в Российской империи, где православие было государственной религией, а дети чуть ли не с пелёнок учили Закон Божий! Но, видимо, всё же кому не дано, тому не дано.