Елизавета Баталова - Храмиды

В высоких скалистых горах, буря усиливалась. Тёмные пещеры не были видны, найти их можно, если знать их тайный вход. Мужчина шёл сквозь пелену урагана, закрыв нос и рот повязкой. Ресницы и брови белые от снега. Он шёл уверенно, знал, где нужно пройти в пещеры. Мужчина прошёл насквозь скалы и оказался в пещере. Там его встретило двое в чёрных мантиях, их лица были закрыты большими капюшонами. Мужчина снял повязку с лица, его тут же узнали и поклонились ему. Они проводили его вглубь пещеры, где его уже ждала женщина. У неё седоволосые длинные косички, глаза были разных цветов: правый серый, почти белый, а левый глаз – фиолетовый, на щеке небольшой шрам.

– Господин Дар Боярский, приветствую вас, – она наклонилась в поклон. – Так же поздравляю вас с титулом императора.

– Благодарю тебя Мара, если бы не ты, мой план потерпел бы крах. Так, что обращайся ко мне по имени.

Мара благодарно поклонилась и предложила гостю сесть. Он довольно сел на стул, положил ногу на ногу и заключил свои руки в замок.

– Всё вышло идеально, прям, как ты предсказывала, Амадей свергнут, его сын за решёткой. Моя единственная проблема это тру́сы, которые сбежали. Но это ненадолго, я всё решу. Весь план чуть не испортила Игнесса, своим предсказанием. Как жаль, что не успел, от неё избавится раньше.

Мара напряглась, когда услышала эти слова.

– Господин Мартен вы говорите, об Игнессе Лие́нской. – Мартен ответил кивком, наблюдая за женщиной. – Она очень сильный провидец.

Мара встала и подошла к столу, на котором был рассыпан песок. Она провела рукой по песку, закрыла глаза и подняла голову.

– Её видение осуществится, но это лишь начало. – Буд-то войдя в транс начала говорить женщина. Мартен выпрямился. – Врата междумирья откроются, а комета неминуемо упадёт на Мидэлэйн. Но если врата откроются тогда, когда комета должна будет упасть, то эта комета вернётся в мир, из которого прилетела.

– Но врата в никоем случае нельзя открывать, ты сама это прекрасно знаешь. – Недовольно рыкнул Мартен.

Мара открыла глаза, она взяла графин с водой на полке, и разлила воду на песок.

– У тебя нет выбора, Мартен. Если комета упадёт на Мидэлэйн, то храмиды больше не будут существовать.

Император тяжело вздохнул, не веря тому, что это происходит с ним. Песок на столе засветился, увидев это Мартен подошёл к столу. На песке начали появляться символы.

– Что это? – удивился он. – Ты можешь прочитать?

– Это пророчество, оно даст ответы. – Сказала Мара и начала читать в слух:

Первый мир и мир второй, разделённые с Землёй.

Трещина большая расползётся, зло в наш мир опять вернётся.

Лунный камень силу молодую, кровь храмида золотую

Заберёт всю без остатка. И в мирах случится схватка.

Вновь упавшая звезда, найдёт, того чья жизнь чиста.

Тот, кто самый одарённый будет, тот, свой мир родной забудет.

Жизнь храмидов он спасёт, врата вечные запрёт.

Жизнь на кон свою поставит, и навек свой дух оставит.

– И что значит твоё пророчество? Я знаю только лишь, то, что все пророчества нужно расшифровывать. Вдруг, мы что то не так поймём, на кону существование храмидов.– Возмутился Мартен.

–Ты конечно прав, все пророчества нужно расшифровывать, но кое-что мне стало уже понятно. Найди одарённого и тогда проблема с вратами решится.

***

Гнетущая тишина и полный мрак ночи, даже луна и звёзды не освещали землю из-за плотной покров туч. Вокруг один чёрный лес, который даже от порыва ветра не вздрогнул. Только один дом стоял в этом лесу. Большой двухэтажный особняк, стоявший в ночи, уже спал. Все жители этого особняка знали, что отбой до полуночи, за нарушение этого правила, следовало жёсткое наказание. Лишь из одного окна был едва виден огонёк. Комната была освещена свечками, не смотря на это, тут царил полумрак. Хозяин дома сидел за столом у окна, а его собеседник напротив него. Мрачное лицо хозяина освещала свеча, стоявшая на столе. Долгая беседа со старым приятелем, начала нервировать его, от чего на лбу появилась морщина недовольства. Хозяин этого особняка был статным, гордым, жёстким и очень строгим человеком. Всегда с гордо поднятой головой и взглядом полного безразличия, но не в этот раз. В этот раз он смотрел взглядом полной ярости, даже его приятелю стало не по себе.

– Маршал не злись, всё это лишь временные меры,– сказал его собеседник, видя, что Маршал выходит из себя.