Людмила Перцевая - На одном дыхании

Как же мало и плохо знаем мы своих гениев! Когда увидела, что Верещагина утаскивали и в США, и в европейские собрания, вспомнила историю советского художника, представителя "сурового реализма" Гелия Коржева: больше половины работ как-то непонятно, нечаянно оказались в Америке… Слушаю искусствоведов, которые рассуждают, что же лучше, удерживать наших на родной земле, или пусть царят по всему миру? Не знаю…

Моря высыхали

И вновь наполнялись водой,

Вершины вздымались

Над вспаханной Богом грядой,

Утюжили Землю

Безжалостно острые льды,

Потоки подземные

Без устали рыли ходы…

Зверье исполинское

Билось за жизнь – аж на смерть,

И длилась веками

Земная юдоль – круговерть…

И как-то нечаянно,

В узкой щели временной,

Явился наш род -

Человеческий – вместе со мной,

Родился, развился,

И… кончил бесславно свой век,

Умом пренебрегший

Воинственный зверь – человек…

Амбру кита, медвежьи лапы,

И соловьиный язычок, -

Всё хищник– человек зацапал,

Всё, что унюхать только мог!

– Просмаковать яйцо и… гнезда,

У носорога рог спилить,

Не признавая в буйствах роздых,

Последних тигров оскопить!

До капли выжать кровь оленя,

Панты жестоко обломать,

Не зная жалости, сомнений,

Шубенку с котика содрать,

– И от убийств не уставать!..

Бил из засады, влёт и в воду,

Капканы ставил, самострел,

Шел на слонов и львов походом, -

И мир животных оскудел …

Жить без охоты стало туго? -

Осталось пожирать друг друга!

10 августа 2017

Была долгая пыльная дорога меж полей неказистого овса, перевитого горохом и васильками, потом получасовая езда в жарком и тоже пропыленном автобусе; узкая и неловкая, вся в узловатых корневищах и буграх выступающих камней тропинка в душном от летнего зноя лесу, и над всем этим вылинявшее почти бесцветное небо, до того высокое, что, казалось, его и не было вовсе… Потом скучное свидание с младшей сестренкой в этом уж очень удаленном от города пионерлагере, её жалобы на мальчишек… Утомительная и вдвойне скучная обратная дорога.

Уже у самого города меня застиг неожиданный и по-летнему бурный, суматошный и оглушающий ливень. Я просто захлебывалась в прохладных потоках воды, которые рванулись весело и отчаянно откуда-то сверху, ноги скользили по размытой дороге в бурлящих ручьях чуть ли не по колено. Продрогшая вконец от этого безжалостного дождя, усталая смертельно от всего этого долгого дня, я у себя в комнате на веранде с трудом стянула мокрую одежду, завернулась в прохладную простыню и моментально уснула глухим тягостным сном.

Проснулась неожиданно и, с трудом продираясь сквозь липкую заспанность, не сразу поднялась с кровати. Промыла глаза, долго пила из зеленой с отбитым краем кружки молоко. Вдруг неожиданно поняла, что день еще длится, но какой-то он перерожденный, совсем новый! Чуть запылившиеся стекла веранды сияли ослепительно и празднично, омытые бурным дождем.

Ярко зеленели свежие кусты черемухи, осыпанные щебетаньем невидимых птиц, в доме о чем-то спорили и смеялись. Это были мои подруги, разговаривавшие с мамой. С утра они ходили за земляникой, а после дождя зашли спросить, как мой поход в лагерь к Олюшке.

Мы ели землянику с молоком, сияли друг на друга возбужденными лицами и говорили, какой чудесный сегодня день! И я, удивляясь, вспоминала, какой был восхитительный лес, ароматный и томящийся от зноя. Как приятно было, сходя с дороги, путаясь руками в горохе, рвать полинявшие от солнца васильки… Какой теплой и ласковой к босым ногам была дорога, умильными капельки пота на веснушчатом носу кондукторши в автобусе… День в воспоминаниях был пропахшим не пылью, а знойным солнцем. К воспоминаниям этой жары неуловимо примешивался аромат прохладной земляники, которую мы ели, вкус холодного густого молока, они освежались тем ливнем, который еще два часа тому назад казался безжалостным, оглушающим, грубым.

Нам было так хорошо, так беспричинно весело и легко, что мы смеялись и гримасничали больше, чем говорили. И весь этот день, сотканный из солнечных лучей и дождя, пропахший земляникой и зеленью, – то запыленной и вялой, то мокрой и упругой, казался уже непрерывным потоком несказанного счастья.

Мне этот день снился потом очень долго. Я заучила его, и как только он начинался, цветной, светлый, легкий, я радовалась тому, что поплыву в волнах зноя и струях дождя, буду легко, без напряжения парить над полем, где в желтых овсах бликами неба скользят голубые васильки… И чем дальше во времени я отходила от этого дня, тем прозрачней и невесомее становился мой славный сон, словно таял, изнашивался от частого употребления. Он становился беззвучным и бесплотным, но я все равно радовалась тому, что опять смогу ощутить во сне запах прохладной земляники и вкус холодного густого молока…