Валерий Киселев - Какой народ, такая и армия. Вооруженные Силы России глазами журналиста

Что осталось в памяти у тех, кто прошел Афганистан…

Валерий Бирюков, председатель Нижегородского областного отделения Российского Союза ветеранов Афганистана:

– Меня призвали в армию в день моего рождения, 10 мая 1980 года. Сначала попал в Дмитров, в школу военного собаководства. Из Горьковской области нас было 30 человек. Начали комплектовать команду в Туркестанский военный округ. Меня оставляли в спортроте, но я попросился вместе с земляками, и меня зачислили в эту команду. Когда на вечерней поверке командир назвал в этом списке и мою фамилию, все ребята закричали «Ура!». Это было приятно слышать. Из 30 горьковчан нас из Дмитрова полетели в Туркестан 27 человек.

Прилетели 30 мая в Ашхабад, в учебный полк, в сапогах и пилотках, а была уже жара. Жили в палатках, подготовка, причем очень серьезная, шла на полигоне – вместе со змеями, скорпионами, фалангами, но ничего, привыкли. Две недели тренировались в горах. Все мы прекрасно понимали, что скоро поедем в Афганистан, хотя мало себе представляли, что нас там ждет. 18 ноября из Ашхабада мы прилетели в Кабул, на пересылке распределили, кого куда. Я, в звании младшего сержанта, попал в 181-й мотострелковый полк, стоял он в Кабуле. Зона ответственности полка была – от Термеза до южной окраины Джелалабада. К обстрелам привыкли быстро, это даже казалось нормальным явлением. В 18 лет об этом мало задумывались. В перерывах между боевыми действиями сопровождали колонны с грузами. На месте не сидели, каждый день было что-то новое.

Сергей Подпечкин, полковник в отставке:

– В 1981 году я служил в Горьком, в 60-й танковой дивизии инструктором политотдела, старшим лейтенантом. В июне 81-го через управление кадров, по приказу, был направлен в Афганистан. В тот момент ехать туда большого желания не было: только что родился сын. Но приказ есть приказ. Самолетом через Ташкент – в Кабул, а оттуда нас развезли по гарнизонам. Я попал в Шиндант, в 5-ю гвардейскую мотострелковую дивизию, замполитом в отдельный разведывательный батальон. Зона ответственности дивизии была – от Кушки до Кандагара, до 300 километров. Задачи – сопровождение колонн, разведка. Обстановка была сложной, напряженной. Боевые действия – не сказать, что были активны, но засады и обстрелы – постоянно. Нам, как разведчикам, приходилось мотаться много. Взаимодействие с афганской армией было, но не напрямую. Они воевали, а мы обеспечивали их, подстраховывали. С нашей стороны активных боевых действий, как правило, не было. Климат напрягал – пока к нему привыкнешь. Жара донимала…

Ситуации были разные… Однажды шли в колонне на Кандагар. БМП наша встала, а колонна ушла. Мы копались в двигателе, я и водитель, подняли трансмиссию. Вдруг – смотрю, кто-то стоит рядом, бородатый. Оглянулся – человек 10—12 в чалмах, с автоматами. Я и не увидел, как подъехала их «барбухайка» с колокольчиками. «Все, – думаю, – приехали… Во попали! Бери голыми руками…» А у меня и пистолет сзади на ремне, и руки в машине. Что-то они поговорили, я не понимаю, вдруг сели в свою машину и уехали. После этого пистолет стал носить за пазухой.

В. Бирюков:

– Я был самый молодой в полку, ушел в армию мальчишкой. А через полгода был зам. командира взвода, еще через месяц – старшиной роты.

Дедовщина у нас была, но – правильная. Бытовые проблемы лежали на молодых, но воевали-то старики. В горах тащишь свои 30—40 килограммов, да за молодого половину этого веса. Практически на себе тащишь еще один свой вес. Нагрузки были громадные. К этому надо добавить перепады температур в горах – то жара, то снег. Но все равно интересно было – почувствовать себя настоящим солдатом. Война многих закалила. Героем я никогда не был. Попадали в окружение, но выходили успешно.

После учебки я думал, что умею все, но оказалось – далеко не так, надо учиться. За полгода до дембеля мог сказать, что профессионал, и то каждая боевая ситуация – надо учиться.

С. Подпечкин:

– Потери в батальоне были. Тяжело к ним все относились. Командиры винили себя в первую очередь. Думаешь: что недосмотрел? Не догадался, не додумал… Сам себя ругаешь. Но чувства обреченности у солдат не было. Случались и срывы, конечно, но таких поправляли, выводили из стресса. У меня был хлопчик, так переживал, что из-за него, как он считал, погиб его товарищ. Он винил себя, что не успел в бою ему помочь. Парень впал в депрессию, замкнулся. Неделю я его от себя не отпускал. Тяжелым было ожидание боя… Нападали душманы исподтишка. Некоторые наши солдаты очень боялись, другие держались настороженно, но бравады не было, а таких немногих быстро ставили на место. Очень люди ценили, когда их награждали. Это радовало всех. Офицеры это спокойней воспринимали, а солдаты, были случаи, даже убегали из госпиталя в часть, чтобы попасть в строй на процедуру награждения.