Виктор Сесейкин - ВРЕМЯ РАДОВАЛО НАС. Очерки и рассказы

Дребезжа и грохоча, жестянка проносится над тобой. Знаешь, что это игра, и что есть в междупутьи ложбинка для тела, и надо быть полным дебилом, чтоб попасть под колеса, а все равно страшновато и с первого раза ничего не получается – граната брошена раньше, в голове одна забота – поглубже втиснуться в землю и потом, когда «танк» пронесется, гранату вдогонку не успеваешь точно бросить.

– Вот вам, ребятки, и мотор, – подводит итог сержант.

Испытание жестянкой прошли с первого раза немногие и у нас, и в других взводах. Хотя есть ребята, которым все удается с первого раза.

Сержант похваливает их, но не слишком, замечая:

– В природе для каждого свой процент есть: кому в плотники, кому в монахи, солдаты, чиновники, она, вишь, вроде заранее так мир устраивает, чтоб из каждого его полезность для общества извлечь, тут для всякого живого и неживого у нее свои задумки есть. Ну а теперь, ребятки, идем дух поднимать…

Понимаем – на политзанятия. Политрук бдительно следит, чтобы наши головы не клонились в желанной дремоте, но мы все же наловчились поочередно в кратковременный сон впадать с полуоткрытыми глазами. Жуем одну и ту же тему о мудрости, правильности, единстве и бдительности советского человека, жертвенности в пользу всего прогрессивного человечества. Ответы наши должны вылетать как пули из пулемета, что и есть свидетельство морально-политической стойкости бойца.

– В чем победа сталинской партии большевиков в революции для народа? – вопрошает политрук. – Рядовой Шишаков!

– Есть, рядовой Шишаков. В том, что вооруженные массы взяли штурмом Зимний, уничтожили капиталистов, буржуев, белогвардейцев и их покровителей из Антанты, а дальше строили богатую и счастливую жизнь всего народа, уничтожая кулаков, врагов народа, предателей и шпионов…

– Четко отвечаешь, Шишаков. Что получили народные массы?

Воодушевленный похвалой Шишаков впадает в экстаз: голос его звенит:

– Угнетенные массы, товарищ политрук, получили все: фабрики и заводы, землю, всякие богатства, красных командиров и маршалов, свободу, большевистскую партию и гения все народов великого полководца товарища Сталина во главе советской власти и партии, организатора все наших побед, освободителя других угнетены народов…

– Все, все, Шишаков, отлично, вот с таким настроением в бой и пойдем…

– Пойдем, товарищ политрук, – уже выпевает Шишаков, – как Павлик Морозов, всех предателей найдем, как Павел Корчагин – врагов уничтожать будем, и как Матросов – на амбразуры ляжем «и как один умрем в борьбе за это…»

– А кто воевать тогда будет? – шепчет Толя Баринов.

– Кто шепчет? – ловит слова политрук.– Конечно, если надо – ляжем все, но войну для товарища Сталина и народа выиграем. Глупых вопросов не задавать, главное – не слова, а чтоб в душе у каждого идейная крепость была. Все. До ужина личное на самоподготовку.

Занятия проходят в конце нашей казармы, где скамейками отделены от нар несколько отсеков: для занятий по Уставам, писания писем, рядом для чистки оружия.

А есть хочется все время нестерпимо. Мы уже обменяли за время выходов на учения у местных жителей на сушеные абрикосы, он же урюк, лепешки, кислое молоко все, что прихватили для службы из дома: носки, перчатки, ложки, миски, какие-то еще вещи, в ход пошли уже и казенные – ремни, вторые портянки, белье, ложки («проевшие» их канючат у соседей по столу, стругают сами из дерева или делают из банок, пьют баланду прямо из столовских мисок). За утрату такого имущества сыплются наряды, «губа», но это не помогает, а потом знаем: как на фронт пойдем – выдадут все.

Еда же наша по низшей тыловой норме такова: утром и вечером каша – ведро пшенки на 34 человека, гречки или риса – на сорок. Мы с вожделением и бдительно следим, как заполняется черпачок раздающего: вдруг ошибется и тебе перепадет лишний наперсток еды. За столом, а это доски, положенные на козлы, умещается человек двадцать, полвзвода; рядом ставится бочка с баландой, черпаком из консервной банки наливается эта непонятная жижа с отдельными крупинками крупы, называемая первым; если щи – то на столе стопка капустных листьев, выдающихся поштучно; на второе – каша с волокнами тушенки, солонины или такой же вымоченной рыбы.

Для нас лучший из нарядов – попасть в столовую на чистку картошки или в хлеборезку: немного, но перепасть еды может. Но лучший наряд, даже если он как наказание вне очереди, – попасть на кухню чистить котлы после каш, особенно повезет – если после гороха, он хорошо пригорает к стенкам, и, забравшись в котел с ногами, можно отдирать его и есть прикипевшими черно-коричневыми ломтями.