Артур Олейников - Принудительное лечение

© Артур Олейников, 2019

ISBN 978-5-0050-3882-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вымыслы человеческие ненавижу, а закон, Твой люблю.

Псалтирь, 118: 113

Тяжелые капли осеннего дождя разбивались об стальную решётку за окном и неприглядно растекались по стеклу. От этого мир за окном представлялся мутным и искривлённым.

На меня смотрел Михаил. Я принес ему Анну Каренину Толстого. Знаменитую книгу в больницу в передаче привезла мне мать.

– Хорошая, книга! – сказал Михаил. – Я с удовольствием перечитаю.

– Михаил от чего тебя записали в сумасшедшие?

– Я сам себя записал!

– Это как?

– Хорошо окончил школу. У меня было пять по русскому языку. Поступил в институт, но ушёл с третьего курса и пустился грабить!

– Почему?

– Русская жизнь! Россия! Став специалистом филологам, мне светила бы копеечная зарплата. А так подкараулил за углом какую – нибудь фифу с золотой цепочкой на шеи и дорогим мобильным телефоном. Врезал ей как следует и годовая зарплата в кармане. Как ты думаешь, могло общество признать в моих действиях логику? Нет! Это значит, признать, что общество разделено на классы, где главенствующий класс богачи, а низшие рабы – нищие…

Миша приземистый приятный на вид молодой человек.

– Дай почитать, – говорит сосед по койки Михаила, Максим, по прозвищу Изезя.

– Ты же не умеешь! – удивляться Михаил.

– Читать не умею, но хочу посмотреть, – отвечает Максим.

Максим весь из себя как какой-нибудь деревенский дурачок. Худой и нескладный. С лишенной разума, но очень живой физиономией, на которой то и дело застывают разные гримасы. Глаза смеются, выражение на лице глупое.

Максим насильник! Но кого и как он изнасиловал?

– Максим! – говорит Михаил. – Бабу хочешь?

Максим, кривляется, улыбается и словно облизывается, отвечает:

– Хочу!

– Хорошо, было?

– Хорошо!

– А как?

– Я её заломил и…

– А она?

– Не знаю! Она меня любила!

– Любила, это как?

– Приглашала! Когда я пенсию, получал! Я ей окна вставил, холодильник купил!

– А она?

– Не соглашалась!

– Сколько ей было лет?

– Сорок восемь!

– А тебе сколько?

– Девятнадцать!

– Россия Артур! Нищие духом! – говорит Михаил и дает Максиму книжку.

Максим с увлечением принимает книгу и начинает листать, но не находит картинок и начинает грустить.

– А про, что?

– Про любовь!

– Любовь?

– Да, прямо как про тебя, только наоборот, женщина все отдавала всю себя, а её не принимали, и она покончила с собой.

– Как?

– Бросилась под поезд!

Вдруг жуткие слова и учесть главного героя, ужасает дурачка, в нем словно просыпается сознание. Он долго молчит, на лице его застыла маска из душевной боли, но собирается духом и говорит:

– Страшно!

Палата Михаила на десять коек. Всего палат в отделение психиатрической больнице для преступников в хуторе Малый Мишкин не больше пяти. Если точно шесть. Но шестая совсем невелика, на три койки. По части больше содержится как карантин.

Сама больница, по закону подлости или в насмешку устроена в бывшей усадьбе знаменитого казачьего атамана Платова. Платов герой войны с Наполеоном. В ста метрах от больницы стоит церковь, в которой знаменитого казака, крестили.

Донское казачество не раз порывалось вернуть дом атамана, но Минздрав в лице психиатров был непреклонен. До абсурда, вплоть до того, что поломали, крыльцо, все проемы дверей. И перестроили все внутри, чтобы только не досталась казакам и министерству культуре Ростовской области. В соседней палате со мной, когда то освидетельствовали Буданова, знаменитого танкиста осудившим и убившим чеченскую и девушку…

Палаты в больнице, если только и чем отличались это количеством коек, стало быть, размером. В остальном гнетущая атмосфера и чувства, словно на вас что то давит. В первую очередь это давление на психику и всё самочувствие производило то, какие больные были в каждой палате. И какая психиатрическая больница. Больницы в России определяются строго по типам содержания. Из содержания вытекает лечения… Содержание общего типа, это что – то вроде приемных покоев, где больного с обострением привозят из дома, подлечат взаимности от характера протекания болезни и если наступает ремиссия, выпишут. Выпишут, но только до следующего приступа. Всю жизнь станут направлять в больницу, и не исключено, что человек умирает в больнице.