Артур Олейников - Принудительное лечение

За явными приступами болезни, для больного последуют еще более страшные заболевания… Хвори общества… Диагнозы просто отдельно взятых людей. Высокомерия, пренебрежения, злость… Скудоумие.… Когда сосед, вызовет неотложку по причине громкой музыки, когда клиент психиатрической больнице, посмотри коса. Здоровается, а соседу не хочется отвечать, а пришлось и вы прямиком под белые рученьки отправляетесь в заключение. Именно, что в заключения. Решётки на окнах, ограничения свобод.… В заключение многострадальной русской жизни от сумасшедшего отказались родственники, или человек остался без жилья, что не редкость. За сумасшедшим присматривала старая мать, но со смертью несчастной матери брат или сестра, всю жизнь упрекающие мать, в чрезмерном внимание к блаженному, быстро вступят в наследство, продадут жилье и отправят родственника в сумасшедший дом, из него человека отправят в интернат. Тип содержания как интернат для душевнобольных это самое гадкое.… Это конец, из интерната можно только убежать и потом скитаться бродягой, пока вас как бездомного бешеного пса не выловят и не вернут, в интернат, где человек, словно погребенный заживо не проведет свои последние годы жизни… Сумасшедшему в рассуждениях обывателя, не положена собственность.

И самый яркий и неоднозначный тип содержания, это принудительное лечение. Это когда вы совершили преступление, но по причине диагностирования у вас психического заболевания или расстройства не отдавали отчета в совершенных деяниях.

Это мне кажется самым странным. Что не отдавали отчета. Это как посмотреть. Порою у меня складывалось четкое представления от знакомства с больными, что это врачи психиатры не отдавали себе отчета, когда они заключали диагнозы. Но психиатра можно понять, психиатр не хирург, которому не станет во время операции кричать чиновник, что он не правильно держит скальпель. Психиатр руководствуется нормами установленными в обществе и, опираясь на эти нормы, ставит диагноз. Всё, это всё… Всё остальное бред сивой кобылы. Психических заболеваний нет вообще в принципе. Это бредни, есть только модель поведения, и это модель поведения вытекает из установленной в обществе этике и морали. Сознание определяет быт, и только сознание. В племени каннибалов нормально слопать соседей на обед, в прогрессивном обществе съесть соседа, не норма.… Обокрасть, тоже не хорошо. Все нехорошо. И вы оказываетесь или в тюрьме и потом на лагере или на принудительном лечении.

Сумасшедший преступник самая страшная и незавидная участь, но при этом самая удобная для общества. Ведь так в обществе нет место оправданием и мукам совести…

– Собираемся, на ужин! – раздаётся из столовой.

Голос и призыв раздатчицы подхватывает медсестры и все приводится в движение.

Прием пищи на специализированном режиме в больнице для уголовников особый, чем на общем режиме. Больные не садятся за накрытые столы, а приходят принимать пищу по палатам. Берут тарелку, как правило, железную миску и раздатчица каждому по очереди наполняют посуду. Сегодня на ужин был овощной салат винегрет.

Раздатчица злиться и выговаривает:

– Дома так не кормят! Дармоеды!

Раздатчица симпатичная, брюнетка, живая, говорливая, её портит только длинный нос, и её преступники между собой называют Буратино, но любят.

Ирина хоть и выговаривает, и зло раздает пищу, но всегда не откажет в лишнем ломтике черного хлеба.

– Можно еще кусочек хлеба, – спрашиваю я.

Ирина, дает, и отводит глаза.

Ирина, кричит на нас, потому что каждый второй не сумасшедший, но никогда не откажет в хлебе, потому что перед ней именно, что преступник. Пусть и уголовник, но человек, который помнит вкус свободы, когда вволю хлеб и всё вволю. Больной человек порою не помнит, забывается в бреду, преступник всегда помнит, что такое свобода.

Русская женщина, благослови тебя Бог.

Почти в каждой палате на трубочки возле железной койки, стоит иконка, святой образ. У меня не стоит, я пытался с помощью самодельной бомбы сжечь и взорвать церковь.

После всех и отдельно ест палата, изгоев. Это по части люди со страшными преступлениями, убийцы и насильники детей… Извращенцы и растлители. С ними есть за одним столом, считается в тюремной иерархии неприемлемо. Но часть из этой палаты, обыкновенные, люди без силы воли, опустившиеся, которых склонили к гомосексуализму.

Нетрадиционные сексуальные связи в больнице на Мало Мишкино, процветают. Как в любой обычной тюрьме. В силу нравов и деградации личности в отсутствии женщин и долгого пребывания.

Читать дальше