Вячеслав Лютов - Несекретная история. Озерск, Снежинск, Трехгорный

Именно триединство лучше всего объясняло суть производственной задачи. В частности, «завод А» – это непосредственно уран-графитовый реактор, «завод Б» планировался как радиохимическое производство по выделению плутония. Наконец, «завод В» должен был выдавать конечный продукт – особо чистый металлический плутоний, необходимый для ядерного заряда.

В такой тройственной конфигурации 1 декабря 1945 года решением правительства был образован комбинат №817. Общее научное руководство осуществлял И. В. Курчатов, главным конструктором был назначен Н. А. Доллежаль. Директорами трех заводов по порядку стали П. Т. Быстров, Е. П. Славский и Б. Г. Музруков.

Правда, подобный триумвират продлится недолго – уже с весны 1946 года на комбинате будет введено единоначалие.

Проспект Победы

Один из проспектов, с которого начинался Озерск, – проспект Победы – носил когда-то имя Л. П. Берии.

При всей «кроваво-репрессивной оценке» этой противоречивой личности приходится признавать: и в тоталитарной системе координат мобилизовать колоссальные человеческие и материальные ресурсы для решения стратегической задачи – тоже особое искусство.

У старшего поколения горожан, к слову, сформировалось ощущение, что Берия, как и Курчатов, находился на строительстве комбината безвылазно – реактор был и его детищем. Много позднее, в 1953 году, когда на июльском пленуме ЦК его будут дружно клеймить как преступника, шпиона и врага народа, Курчатов заявит прямо: «Если бы не Берия, атомной бомбы бы не было».

В атомном проекте эти два человека шли «рука об руку» – причем, в прямом смысле. Многие запомнили, как Лаврентий Павлович решительной и уверенной походкой шел по цехам, пренебрегая расстеленной для него ковровой дорожкой. Вместе с Курчатовым он прошел и по «пятачку» – по самой крышке реактора…

Разнос от Берии…

Впервые Л. П. Берия приехал под Кыштым летом 1947 года – уже после того, как стало понятно, что обещанной Сталину к концу года бомбы не будет. «Специальный поезд, в соответствии с существовавшими тогда требованиями безопасности для членов Политбюро, остановился в лесу, неподалеку от строящегося реактора. По промплощадке Берия ездил в бронированном семитонном «Кадиллаке» в сопровождении охраны, которая появлялась первой там, куда должен был приехать председатель Спецкомитета.

Очевидцы рассказывали о манере поведения Берии. Говорил он негромко, с акцентом, не кричал, больше молча слушая пояснения специалистов. Не демонстрировал показной заинтересованности деталями технологии. Большой свиты вокруг него не было. Далеко не все могли выдержать его пронзительный взгляд. Даже у Курчатова, когда Берия выражал недовольство чем-либо, начинали мелко дрожать руки…»

Естественно, приезд Берии не остался без последствий – начальник строительства Я. Д. Раппопорт был отстранен от руководства, освобожден от должности и первый директор комбината П. Т. Быстров. На их место были назначены М. М. Царевский и Е. П. Славский.

…и Ванникова

Ничего хорошего не предвещал и «разбор полетов» у начальника Первого главного управления Бориса Львовича Ванникова. У него на совещаниях обычно «сидели два полковника из госбезопасности, и бывало, что они уводили кого-либо из руководителей стройки неизвестно куда».

Вообще, за ошибки люди наказывались строго, подчас беспощадно. Этим и славился Ванников. Рассказывают, к примеру, историю о том, как инженер Абрамзон допустил погрешность при монтаже оборудования – и прямо из цеха был отправлен в лагерь, который находился тут же, за стенами корпуса. Ванников отобрал у несчастного пропуск и сказал: «Ты не Абрамзон, а Абрам в зоне». Этого оказалось достаточно, чтобы посадить человека на много лет.

Сохранилась в памяти и привычка Ванникова спрашивать у подчиненных, есть ли у них дети. И когда получал утвердительный ответ, говорил:

– Если не выполнишь задание, детей своих больше не увидишь…

Впрочем, в Озерске всегда хорошо понимали, что в подобном промышленном проекте жестокость была, и должна была быть, нормой, поскольку на другой чаше весов этой «этики» – реальная опасность, исходящая от конкретного противника, обладающего сверхмощным оружием. В этом отдавала себе отчет вся «атомная команда»…

Вотчина Ткаченко

Приезд Л. П. Берии в 1947 году помимо кадровых перестановок принес еще одно решение: «полностью изолировать от внешнего мира комбинат №817». Озерская промплощадка становилась особой зоной с повышенным уровнем секретности, получив кодовое название – База-10. Режимную службу возглавлял на объекте Иван Максимович Ткаченко