Иванн Черняев - Круги по воде. Записки провинциала

И вот женщина, руководитель пресс-службы, просит проконсультировать, где в ближайшие дни можно провести презентацию этого сборника. И я, конечно же, предлагаю Дворец детско-юношеского творчества, где в клубе-музее украинской культуры «Светлица» никогда не откажут. И сотрудники аппарата при мне звонят во Дворец, вызывают к телефону Людмилу Ильиничну Светлицу и договариваются с ней на 21 марта. С Людмилой Ильиничной Светлицей я познакомился три месяца назад, когда в угловом зале Дворца (аудитория 333) проходила презентация пятого номера альманаха «Восхождение». Познакомились весьма своеобразно. Она, согласно сценарию, пригласила меня на сцену, а я, приехавший на мероприятие с работы с чёрными от угля глазами и не в самом нарядном свитере, от неожиданного приглашения отказался выходить читать стихи (непонятно, а чего я ожидал от презентации?). Но, именно после этого демарша Людмила Ильинична меня запомнила.

И вот работники пресс-центра мне дают «партийное» задание оповестить и собрать соавторов сборника для презентации.

В те некоммуникабельные времена, к кому я пошёл в первую очередь? Конечно же, к Наталье Бугир, ведь это её птенцы сделали погоду в этой книжке, а самое главное – победителем стал Максим Ангелин – 1 место (знай наших!). Но вдруг выясняется, что Наталья Сергеевна уволилась из дворца, по словам наших соратников, из-за нового эксцентричного мужа, который не только заставил её уволиться, но и запретил ей общаться с литературной братией, которая атаковала её своими проблемами и просьбами целыми сутками напролёт. И поэтому я по старой привычке иду к Наталье Сергеевне домой. Дверь открывает она, но за её плечом сразу возникает поджарый мужичонка, свирепо смотрящий на мою перепуганную физиономию. Я пытаюсь объяснить причину моего появления, но Наталья на повышенных тонах заявляет: «Всё, я этим больше не занимаюсь!» И под мой недоумевающий вопрос: «А как же Ангелин, как же Оксень?», передо мною захлопывают дверь. И я ухожу под холодный мартовский дождь, не понимая, что теперь делать…

21 марта (очень символичный день, хотя о Всемирном Дне Поэзии мы к тому времени ещё не знали) я иду в ДДЮТ, ожидая провала. Но, чу! В клубе-музее уже пасутся несколько молодых ребят и девчат (то ли Наталья Сергеевна всё-таки нашла способ оповестить их, то ли этим занималась Людмила Ильинична – не знаю). Также в зале сидят зубры литературной Горловки – руководитель ЛитО «Забой» Михаил Цалко и руководитель ЛитО «Кочегарка» им. П. Беспощадного Николай Чайковский, а рядом «патриарх» литдвижения Егор Гончаров, и уже бывший «зампопо» (зампредседателя по поэзии) «Забоя» Александр Савенков, которого при Цалко на этом посту сменил Андрей Икрин.

Я, после вопиющего унизительного общения с Михаилом Леонидовичем Цалко, держусь от него на разумном расстоянии во всех смыслах этого слова.

Это особая история. Когда-то я по протекции Тамары Гончаровой, ещё до моего прихода в ЛитО, несколько раз ходил к нему в редакцию газеты «Кочегарка» со стихами, и он, как редактор отдела, обещал даже что-то опубликовать. Поэтому, когда я пришёл в «Забой», у меня было уже два «своих» человека. На обсуждениях моих стихов Михаил Цалко давал дельные советы, и в принципе, был весьма лоялен и учтив. Пока однажды я не пришёл к нему вновь в редакцию с просьбой пристроить мои стихи в «Кочегарку». Его отповедь меня не просто подкосила, она меня поставила в тупик. Он в грубой форме посоветовал отставить свои занятия литературой и найти себе другое более подходящее дело. Мол, ХОТЕТЬ быть писателем и БЫТЬ писателем – это разные вещи. Я пришёл к старшему брату и соратнику, а ушёл, словно нашкодивший ученик от директора, после моральных резонёрских нотаций. Само собой, после такого «разгона» общаться с Цалко мне было невыносимо. Поэтому, когда после смерти Петра Навроцкого в «Забое» прошли выборы и безоговорочно победил Михаил Леонидович, я особой радости не испытал, вернее, я был шокирован, что победил не Николай Новиков, и даже из-за этого реже стал ходить в ЛитО.

С Николаем Васильевичем Чайковским, сидящим рядышком с Михаилом Леонидовичем, как с представителем конкурирующей группировки, я никогда до сей поры не общался, знаю только, что он долгое время просидел в творческом затворе и в литературные круги вернулся не так давно (наш городской «король поэтов» Евгений Легостаев, играя в демократию, в лучших традициях Ивана Грозного, посадил его княжить в ЛитО, но по существу, Чайковский был просто зиц-председателем). Егор Гончаров, супруг Тамары Ивановны, живущий отдельно от неё в жилмассиве «Восточный», мне внушает безосновательный страх (особенно его альтер-эго «критик Иван Речицын»), а так как Александр Савенков сидит плотно с ними вместе, я держу дистанцию.