Виктор Сиротин - Бездна

Переубеждать эту публику печатным словом – пустая трата времени. От непечатного же она только возрадуется, ибо окунётся в родную для себя стихию «лагерного иврита», по меткому выражению А. Кротова. Между тем в «непричёсанных» редакторами дневниках Достоевского, статьях и письмах русских классиков разъяснён уже характер опасности русской культуре и языку, в частности. Те, кому дороги богатейшие россыпи и нераскрытые ещё залежи удивительно пластичного, многомерного и жизненно ёмкого русского языка, знают, что он является средоточием формируемого многими веками стиля мышления, склада ума и характера народа. Это и делает язык исторически заявившей о себе нации уникальным явлением мировой культуры.

Русский язык сродни океану. Верхняя, обиходная его часть подвержена «ветрам перемен», но не глубины его. Так, айсберг являет свою мощь главным образом сокрытой, глубинной своей частью , без которой «айсберг слов» будет плоской ледышкой, легко стаивающей под всяким внешним воздействием. Будучи социо-народо- и странообразующим феноменом, язык не позволит безнаказанно вычленять себя из души народа и мышления его. Тем более, что он есть инструмент не только мышления, но и чувствования, воображения, ощущения и творчества в целом.

Если волевым путём отсечь современность от консервативного, «отсталого» и «тянущего вниз» прошлого, то тогда неизбежно наступит духовное отупение и моральное разложение носителей языка. Ибо с потерей живых сущностей (образов) из языка и из души народа уйдут богатейшие пласты сначала письменной, а потом и всей остальной (в масштабе человечества – мировой) культуры: изобразительной, музыкальной и пластической.

Язык всякого народа содержит в себе условную сумму духовной и исторической информации о нём, при историко-культурном своеобразии составляющую общую значимость его языка. Когда в народе, а значит, и в языке преобладает внутренне обусловленная значимость , тогда он, мощно заявив о себе в истории, создаёт великую литературу. Когда же громким «языком» «орёт» о себе поверхность, в характере преобладает разбросанность и доминирует инертность, тогда великолепие языка стаивается, подобно плоской ледышке. Тог- да и достоинства народа неизбежно оказываются на вторых или вовсе никаких ролях, а литература, плетясь в хвосте опущенной культуры, становится вялой и неслышной для себя и тем более для других народов. Отсюда важность формирования и отдельных личностей , позитивная сумма которых составляет культурное богатство общества и народа.

Подобно живому организму язык развивается, приходя в соответствие с формами сознания и неизбежным количественным расширением материального мира. Но, как и в нерукотворном храме, в нём есть святыни, которые необходимо почитать и защищать ! Слово хранит в себе таинства, смысловую, образную и художественную сущность которых необходимо оберегать от духовных невежд и псевдореформаторов, добровольных или нанятых могильщиков культур, языков и наречий. Язык нашедших себя в мировой культуре народов несёт в себе интереснейшую информацию, содержащую код созданной культуры . Богатые смыслом и образами языки, стоящие

у рождения всякой целостной культуры, ждут бережного раскрытия и сохранения себя в самом языке в виде письменного или устного Слова . Но «лингвисты» и «филологи», как и парикмахеры и фармацевты от литературы, вне сомнения, знают, что исчезновение языковой сущности повлечёт за собой деградацию сознания человека, общества и народа в целом. Не знают они только того, что деградация коснётся и их самих! Она и будет местью языка тому народу, который не ценит, а значит, и не заслуживает его достоинств, художественных образов и смысловых сокровищ…

Что касается возможных и неизбежных языковых изменений, то естественнее будет исходить от корней (в данном случае – славянских ) слов , что присуще народной этимологии. Тогда, не нарушая сущность языка , изменения и привнесения смогут дать здоровые, плодоносные ростки. В этом процессе могут приживаться и чужие слова, если они органично впишутся в характер и своеобразие русского Слова и речи , без чего русский язык не является национальным. И в самом деле, сколько поэзии в таком слове, как « про та ли на», отражающем проседание субстанции, податливость её , внутреннее неслышное и невидимое сочение воды – талой воды; или в слове « ка пель», внутренняя (слоговая) раздельность которого несёт в себе и пластичность, и отрывистость , передающие неспешное падение одной и рождение новой «капли». Вот и « ру чей» даёт представление о малой, резвящейся по камням и неровностям почвы ручной речушке. Подобных прекрасных, образных, живых и навсегда современных слов в русском языке не счесть! Эта же ёмкость языка позволяет ему дружить с новоприёмными словами. Наверное, одним из них может быть предложенная мною эвольвента (производное от завитка греческой капители ионического стиля – волюты ). Ибо не знаю, как, избегая многословия, передать изменяемость в своём развитии духовной, бытийной и смысловой ипостаси, в пространственном, «завивающемся» продолжении своём могущей привести к содержанию, противоположному или противостоящему изначальному.