Александр Жигарев - Анна Герман

Спор затихал. Потом разгорался с новой силой. Женщины пытались утихомирить мужчин, и те замолкали, но ненадолго. Жизнь сама рассудила этот затянувшийся спор. Первыми провожали Хенрика и рыжего поляка-офицера. Они отправлялись в Ташкент. Оттуда их путь лежал в Иран, на Ближний Восток, в Палестину.

- Ну-ну, - похлопывая товарищей по плечу, говорил Герман, - посмотрим, кто быстрее доберется до Варшавы, я или вы. Эх, - невесело добавлял он, путешественники.

Пусто и одиноко стало в доме Ани и ее матери. Вместе с офицерами двинулись в дальнюю дорогу и пани Ядвига с Янеком. Не заводили больше пластинку, не спорили до хрипоты мужчины, А однажды вечером, сидя у самовара, Герман сказал:

- Ну вот, мои барышни, настала и моя очередь.

Провожали его на вокзал втроем: Ирма, Аня, бабушка. Мама долго о чем-то шепталась с мужем, легонько целуя его. Потом отчим высоко поднял девочку,

- Ну что, Анна Герман? - веселым басом крикнул он. - Будешь меня помнить? Любить будешь? Ждать будешь?

- Буду, - шепотом ответила Аня. - Обязательно буду! И мама будет, и бабушка тоже.

Когда поезд растаял в туманной дымке раннего утра, они еще долго стояли на перроне. Они не знали, что через Москву путь Германа и многих других его соотечественников лежал под Рязань, где формировалась созданная на советской земле первая польская дивизия имени Тадеуша Костюшки. В первом крупном сражении под Ленино в неравном бою с гитлеровцами погиб Герман. Погиб как герой, поднимая солдат в атаку.

Судьбы Хенрика и рыжего поляка-офицера неизвестны. Возможно, они храбро воевали на Ближнем Востоке и в Италии, возможно, им посчастливилось: вражеская пуля пролетела мимо и они выжили. Но они дрались вдали от решающих сражений второй мировой войны, вдали от своей родной Польши, свободу которой принесли боевые товарищи Германа.

В один из летних дней 1977 года из Минска по направлению к мемориалу под Ленино выехала черная "Волга" с единственной пассажиркой, на коленях у которой лежали алые розы. Это была Анна Герман, она ехала положить живые цветы на место гибели своего отчима и его фронтовых товарищей, отдавших свою жизнь за свободу.

Ночью неожиданно выпал снег. Он посеребрил желтые пески, окружавшие город. Стало непривычно холодно. Люди кутались в халаты и самодельные платки. Встретив знакомого, не останавливались, как обычно, обменяться новостями. Торопились побыстрей очутиться в стенах родного дома, впрочем, не всегда надежно защищавших от внезапного холода. Прошло почти два года с памятного прощания на городском вокзале. А известий от Германа не было. По утрам Ирма часто вскакивала с кровати, высматривала в маленькое окошко почтальона, потом долго провожала его взглядом...

- Ты не томись, - уговаривала бабушка, - сама знаешь, какое время. Люди теряются, не то что письма. Найдется твой Герман, попомни мое слово, найдется.

Аня тоже тосковала по отчиму. Вспоминала, как он играл с ней, как рассказывал сказки о маленьком короле Матеуше - круглом сироте, добром, смелом, отзывчивом, оставившем свой удобный трон, чтобы пойти навстречу опасным приключениям. Герман рассказывал превосходно. На его лице отражались страх, гнев, презрение. Аня слушала с восторгом, не обращая внимания на то, что он путает польские и русские слова. Ей казалось, что она понимает все. А потом он пел ей по-польски песенки о добром и веселом Ясе.

- Понимаешь, - с жаром объяснял отчим, - Ясь у поляков, как в русских сказках Иванушка, - сильный, удалой, красивый.

- А ты тоже Ясь? - улыбалась Аня.

- Почему? - удивлялся Герман.

- Такой же сильный, красивый, - объясняла девочка.

- Вот одолеем Гитлера - поедем вместе ко мне на родину. Хочешь в Польшу? Научишься говорить по-польски, выдадим тебя замуж за поляка, родятся у вас детишки. И будешь жить-поживать да добра наживать.

- А какая она, Польша? - спрашивала с интересом Аня.

- Какая Польша, говоришь? Прежде всего веселая, очень красивая, лесистая. Ты же никогда не видела леса! Алее знаешь какой? Он волшебный, зеленый-зеленый! Зеленый от трав, от листьев и деревьев. Летом в лесу поют птицы, стрекочут кузнечики, бегают олени. Такие высокие, сильные, с рогами.

- С рогами? - переспрашивала девочка.

- С рогами, - грозно отвечал Герман, а потом расплывался в улыбке и подмигивал. - Да ты не бойся, они добрые. Они даже едят с ладони. Вот так. ~ Он протягивал ладонь и, склонившись, дотрагивался до нее губами. - У нас в Польше много озер. Голубых, как твои глазенки. - И он гладил девочку по светловолосой голове, потом замолкал и подолгу смотрел в окошко, словно видел Польшу с ее зелеными лесами и полями, с голубыми озерами, маленьким королем Матеушем - защитником детворы, певицей Ханкой Ордонувной и ее грустными песнями, с веселыми, беспечными жителями.