Виктор Девера - Коммунизм – миф или реальность империи любви?

Классики марксизма утверждают, что появление частной собственности определило распад первобытного коммунизма. Их утверждение значило, что уничтожение этой частной собственности приведет мир снова к формированию коммунистического общества, где все будут равны. Наивно полагают, что с этим придет общество изобилия, в котором деньги потеряют ценность, а семья, освободившись от имущественного гнета, станет только союзом чувств. Таким образом, видимо, считали они, придут к всеобщему счастью всеобщего мира.

То, что с этими изменениями отомрет и государство как орган физического подавления народа, было бы думать уж совсем наивно, ибо общественная собственность сама по себе без взаимозависимости с личностью не формирует идеального сознания и не устраняет антагонизмы противоречий. С этим не осознавали и того, что приведут мир к обезличенному обществу хаоса, а каким должен быть механизм взаимозависимости личности и собственности, чтобы она не стала просто отчужденной собственностью, социализм не решал. Сможет ли общество когда-нибудь признать, что некоторые пункты коммунизма утопичны и нужно уходить от иллюзий и не обманывать народ? Ныне нужно просто строить социальное общество и при отсутствии в нем антагонизмов считать коммунизмом.

На научном олимпе защищались наивные диссертации о таком уровне развития общества и сознания, когда сначала будет бесплатным хлеб и мыло, спички, а потом все остальное. При этом не решался вопрос изменения отношений собственности. Более того, не понимали, как и в каких условиях станет ненужным аппарат государственного насилия, чтобы страх насилия заменить влиянием на показатель совести и чести, как душевной красоты. Не осознавали и того, что стихиями природа всегда – и в первобытной общине, и сейчас – навязывает коллективную ответственность, что также осуществляют и войны, как общая беда и задача, формируют единое сознание. Выходило, что при отмирании государства должна снова восторжествовать некая коллективная ответственность, но от кого? На практике после отмены частной собственности произошло усиление социалистического государственного насилия. Встает опять каверзный вопрос: почему? На этот вопрос теория марксизма-ленинизма отвечала исторической борьбой классов и необходимостью диктатуры угнетенных. Именно это привело к тому, что к власти пришли бездарные руководители, которые не нашли других форм влияния, кроме насилия.

В первобытном коммунизме изгнание из общины было равносильно смертельному приговору, так как одному выжить в борьбе с природой считалось невозможным. Фактически это тоже было формой если не насилия, то проявлением кары как нелюбви. Когда возможность выживать и в одиночестве стала реальной, возникла кара физического наказания и его страха, с публичным унижением и осуждением.

Если даже согласиться, что государство все-таки когда-то отомрет, то эти функции так или иначе нужно будет передавать децентрализованным органам самоуправления, что вряд ли приведет к единству мира, а скорее – к его разобщению. Надо понимать, что самоуправление может быть эффективным только на низовом уровне, где была бы возможна коллективная ответственность и социальная или экономическая зависимость одного от коллектива, и наоборот. При этом коллективы самоуправления должны иметь свой устав и органы товарищеского суда согласно уставу, согласованному с руководящей властью, и подчиняться народу в виде советов народных депутатов. Естественно, деятельность таких коллективов должна иметь контролирующие функции с социальной значимостью и статусной оценкой по роду их деятельности.

Я убежден в том, что государство диктатуры созидания в своем развитии должно принять такой вид, где демократия может выразиться в виде советов различных уровней, которые должны контролировать учрежденную партией учредителей руководящую власть. Однако для той и другой власти должен быть один социальный показатель деятельности, дающий право на управление на том или другом уровне власти. Именно власть социально-созидательного учреждения с народным контролем через советы приведет к отмиранию тюремно-карающего государства к государству экономически-правовых форм под контролем народных советов.

Эти контрольные органы должны вести оценку деятельности исполнительной власти на основании рейтинга доверия с возможностью дополнительного стимулирования деятельности из социальных фондов. При необходимости их органы могут иметь социальные суды, которые будут определять спорную статусную значимость подконтрольных им органов. На самом высшем уровне они могли бы стать международным органом для оценки деятельности исполнительной власти отдельных государств, Контроль над этими двумя видами власти может осуществлять конституционная власть в виде ее монархического института.