Веслав Гурницкий - Песочные часы

Не знаю, говорит молодой человек. Кажется, никого. Пять башен мы взяли потому, что они были когда-то в старом государственном гербе, еще до французского владычества. Кажется, кто-то из высшего духовенства случайно уцелел, его зовут Лонг Сим, он подписал манифест ЕФНСК. Но он еще молод, ему не больше пятидесяти. А эти гербовые тонкости знали только старики, как раз те, кто был уничтожен. Впрочем, мы постараемся это узнать.

Тут молодой человек вынимает великолепный блокнот в оправе из телячьей кожи (карманный календарь на 1974 год, который выдавался в подарок клиентам «Banque Militaire Khmer») и записывает, что надо выяснить вопрос насчет башен. В скобках: pour le camarade polonais [14] Для польского товарища (франц.). .

XVI.Мы предъявили пограничникам наши визы, выданные в Ханое посольством нового правительства. Поначалу они разглядывали визы очень внимательно, пожалуй, чересчур даже сосредоточенно, а затем на их юных лицах появилась широкая, дружелюбная улыбка, потом всех нас скопом пропустили, одним жестом руки.

Мы въехали в Кампучию. Я записал время: 4 февраля 1979 года, 5 часов 48 минут утра.

Итак, здесь действительно убивали людей мотыгами, делили на категории, объявили войну истории? Чему здесь служили автоматы крестьян, простого народа? Я не раз читал об этом, но чего не пишут в западной прессе. Слишком часто приходилось сталкиваться с выдумкой «made-by-you-know-whom» [15] Тех, вы знаете, кого я имею в виду (англ.). , чтобы я так сразу и поверил! Надо быть очень внимательным. Это может оказаться труднее, чем казалось четверть часа назад.

XVII.Вскоре выяснилось, что путешествовать по Кампучии армейским вездеходом — настоящая пытка. Полпотовские саперы вывели из строя практически все дороги с твердым покрытием, не только постоянным, но и временным. Каждые семьдесят или сто метров проезжую часть пересекает узкая канава глубиной в двадцать сантиметров. Пробитая киркой до самой нижней глиняной подушки, канава напоминает рубленую рану после удара топором.

Уничтожение дорог только отчасти можно мотивировать военными соображениями. В основе же лежали, как нам было объяснено, главным образом идеологические постулаты, доктрина повсеместной прикрепленности населения, ненависть ко всем механическим средствам передвижения, ставшая уже философией. Народ, как твердили полпотовские идеологи, получает в коммунах все необходимое для жизни и, следовательно, не имеет никаких поводов передвигаться по стране. Если же кто и ощутит такую потребность, то это желание неестественное, извращенное, порожденное капиталистическими общественными отношениями, которые всегда заставляли думать, что где-то в другом месте дело обстоит лучше или по крайней мере иначе. Впрочем, такое желание было абсурдно, не имело смысла: самовольный уход из коммуны карался чаще всего смертью, как дезертирство с трудового фронта, а разрешения принципиально не выдавались, так как не было такой необходимости. Почта перестала существовать. Медицинское обслуживание было ликвидировано. Товарообмен прекратился. Поиски родных, а тем более поездки к ним не допускались — ибо узы крови не входили в число понятий словаря «революционных» терминов.

Разрушение дорог началось во второй половине 1975 года. Оно продолжалось до последних месяцев 1978 года, в заключительной фазе уничтожению подлежали мосты и насыпи. Трех лет более чем достаточно для страны со столь редкой сетью дорог. Еще долго каждая автомобильная поездка по Кампучии будет почти непереносимым физическим испытанием. Легковым автомашинам здесь вообще делать нечего, а вездеход — это выносливая фронтовая машина для людей, привыкших к неудобствам. Неизвестно, есть ли у нее какие-либо рессоры или амортизаторы. В таком транспортном средстве по кампучийским дорогам передвигаться куда сложнее, чем по лесным чащам: сцепление, пepвaя скорость, резкое торможение, подскок, барахтанье в щели, опять первая скорость, опять тормоз до упора. Я высчитал, что средняя скорость ни разу не превысила пятнадцати километров в час.

Это важная подробность. Если хочешь выполнить здесь какую-нибудь полезную работу, надо помнить, что передвижение по Кампучии — это, в сущности, переползание. Через несколько часов езды начинают болеть почки, плечи, шея, мышцы живота. Во сне я все время чувствовал удары собственного тела о борт вездехода, голова стукалась о брезентовую крышу, спина вспухла от беспорядочных ударов об автоматы охраны. Этому не было конца.