Дмитрий Быков - Карманный оракул (сборник)

Почему я так думаю? Потому что без этого никогда еще не обходилось на том этапе, через который мы проходим. Если в стране останется хоть один критически мыслящий или просто популярный персонаж, это порушит благостную картину. У нас не должно быть людей, не замаранных дележкой общего пирога или не зависимых от правящего клана. Все должны быть повязаны, лучше бы породнены, как Устинов с Сечиным или Сердюков с Зубковым, замараны в одних и тех же разборках и удерживаемы на общем поводке. То, что страна, вползая в ледниковый период, избавляется от неформальных лидеров, – вещь привычная и естественная, но сценарии этого избавления разнообразны. Иногда это тихая изоляция, как было с Горьким; он вовремя умер (не думаю, что у Сталина была нужда добивать изможденного простудами туберкулезника). Иногда – громогласное объявление сумасшедшим, как было с Чадаевым, чей авторитет философа и богослова не подвергался сомнению. Иногда – подкуп, как было с большинством советских писателей. Иногда – разнообразные формы уголовной компрометации вроде подбрасывания наркотиков, как было с диссидентами в семидесятые: одного объявят фарцовщиком, другого шпионом, никакой политики, сплошной УК. В общем, нужно, чтобы никто из потенциальных критиков власти не имел морального права открывать рот. Чтобы в ответ на любую критику можно было предъявить взятку, пакетик с травой или документально зафиксированный адюльтер.

Лет десять назад – как раз в начале громких антиолигархических разборок – Александр Кабаков выдвинул афористичный лозунг «Воюешь с властью – не воруй. Воруешь – с властью не воюй». Политик или политолог, которого легко скомпрометировать, явно не соответствует своему амплуа. В девяностые у нас потому и творилось столько беспредела, что не находилось персонажа, готового воздержаться от всеобщего «большого хапка». Некому было осудить зарвавшихся и заворовавшихся: открывшимися возможностями пользовались все, это считалось свободомыслием и движением в ногу с прогрессом. Чем преступнее, гнуснее и беспринципнее был персонаж, тем это выглядело адекватнее: гуляй, братва, все можно! Потом Михаил Ходорковский попытался все это прикрыть, сказав, что они с друзьями-олигархами будут последним поколением коррупционеров, а дальше пусть все осуществляется цивилизованно. К сожалению, начать с нуля не вышло: на него «было». И на всех других – тоже «было»: что-нибудь налоговое, приватизационный мухлеж, а то и прямой заказ на устранение оппонента. Сегодня как никогда велика потребность в чистом политике или духовном лидере. Потому что власть ничего не сможет возразить ему: рациональных аргументов у нее нет. Только война компроматов. Так вот: запрос на человека, на которого нет финансового или эротического компромата, ощущается во всех партиях, в каждом оппозиционном движении и на каждой оппозиционной кухне. Сегодня в России есть два-три десятка профессионалов, к которым прислушиваются. Которые не замечены ни у государственной, ни у олигархической кормушки, не замараны ни дележками госсобственности, ни выступлениями в качестве закуски на правительственных банкетах. Эти люди немногочисленны, голоса их слабы, но они есть, и именно атакой на них нам запомнится конец этого года.

Что я могу им посоветовать? Отказываться от любых сомнительных предложений. Строго ограничивать контакты. Не говорить лишнего, не изменять женам, строго дозировать расходы, заполнять на логовые декларации, не допускать легкомысленных высказываний в беседе с иностранными или желтыми журналистами, а лучше бы не встречаться с ними вовсе без крайней необходимости. Те немногие, кому страна еще верит, те, кто удерживает ее от окончательного погружения в зловонное болото, в котором нет ни добра ни зла, а только «национальная матрица» и святая вера в неизбежность происходящего, – должны быть сегодня безупречны. Потому что охота на них уже открыта. А ж дать двадцать лет до очередной реабилитации Россия сегодня не может себе позволить. Нефти на двадцать лет еще может хватить, но терпения – вряд ли.

«Встала обида в силах Даждьбожа внука, вступила девою на землю Трояню». Кто не помнит древнерусского музыкального распева? Сегодня дева Обида – красивейший из образов «Слова о полку Игореве» – ходит широкими шагами по России, плещет крылами и затыкает рты. Слова нельзя сказать – все обидятся!

Надо мне, допустим, собрать комментарии российских деятелей культуры, имеющих кавказские корни либо много работавших в гостеприимных некогда горах: удержится ли Кавказ в составе России? Способны ли мы в нашем нынешнем состоянии на колонизаторскую, просветительскую, культуртрегерскую миссию? Кто виноват в кабардино-балкарской коррупции и осетинской безработице, служащих питательной средой для молодого кавказского экстремизма? Обзваниваю хороших сценаристов, любимых режиссеров, дагестанских писателей, грузинских художников: быть ли Кавказу русским? Одни немедленно сказались больными (грипп так и косит россиян, стоит спросить их о чем-нибудь актуальном). Другие срочно вылетают в Голливуд, у них там вдруг разморозился давно лелеемый проект. Третьи нехотя роняют несколько слов о том, что Россия сегодня себя-то не удерживает – где ей думать о проблемах Кавказа? Высказывается даже здравая мысль о том, что процесс колонизации окраин был двойственным, несли мы туда цивилизацию и культуру, причем цивилизация была не ахти какая, а вот культура отличная. Теперь Россия и сама ее лишилась – где уж Кавказ просвещать! «Себя мы теряем, а не окраины». Золотые слова! Назавтра собеседник требует текст и зарубает его: «Вы все записали правильно, но я тут подумал… Если сказать, что русские принесли культуру Дагестану или Грузии, – там же обидятся! А если сказать, что колонизация была напрасной и жестокой, – обидятся русские. Я здесь живу!»