Дмитрий Быков - Карманный оракул (сборник)

Дело в том, что эти националисты никак не могут решить, кто из них русский.

В самом деле: ежели по крови разбираться – так это черт ногу сломит, такая у нас история. Ежели по почве – география не проще. Родился в Донецке – это русский или как? Стало быть, приходится выбирать русских по убеждениям, и тут в патриотах такой раскол, какого в либералах никогда не бывало. У либералов есть хоть самые простые, иногда фальшивые, а все-таки общие принципы: человек выше государства, все государства суть жилконторы, общечеловеческое значительнее идеологического, закон превыше выгоды (что правильно), ну и прочие полезные правила. Не то у патриотов: сейчас вышло сразу несколько значимых публикаций и целых книг, посвященных разборкам в патриотическом лагере. Одна из них (это сборник статей известного мракобеса и ретрограда Владимира Бушина, травившего в свое время Окуджаву) так и называется – «Огонь по своим». Основные линии раскола обозначились не вчера: одни за коммунистов, другие против. Одни за этническую чистоту – то есть за расовую теорию; другие согласны признавать русскими и тех нацменов, которые все-таки за великую Россию (разумеется, после многократных проверок и при условии использования на грязных работах). Одни желали бы видеть Россию государством предельно закрытым и военизированным, другие – за цветуще сложную Империю, которая всем открыта и всех абсорбирует. И наконец, одни за тактический союз с исламом (против мирового еврейства), а другие категорически против ислама, поскольку он сегодня сильнее России и легко поглотит ее.

Победит, как всегда, самый отвратительный – в такой борьбе иначе не бывает. Ведется она ровно по тому же принципу, по которому производятся репрессии в любой замкнутой диктатуре: сначала убивают всех приличных, потом всех неприличных, потом остается кто-то один, который кончает самоубийством, либо у народа лопается терпение, либо приходит спасительная внешняя агрессия и заканчивает со всем этим проектом (как в Камбодже). Сначала русским будут считать самого невежественного – не нужны нам все эти заморские разносолы и разговоры! Потом – самого агрессивного. И наконец – попросту самого безбашенного. Так что на какой-то момент в русском национал-патриотическом движении, безусловно, возобладают откровенные нацисты – так самый крупный таракан пожирает более мелких, но лучше от этого не становится. Таракан и есть, только огромный.

После этого русский национализм, конечно, будет скомпрометирован очень надолго. Примерно как немецкий. И тем вменяемым русскоживущим и русскоговорящим людям, которые уцелеют, придется восстанавливать понятие почти с нуля. Одна надежда – что захватить власть у этой публики все-таки не получится, так что их шанс разгромить всех несогласных пренебрежимо мал. Ведь система выявления русских на сегодняшний день так устроена, что по сути своей самоубийственна – как всякая диктатура. Сегодняшний правильный русский, с точки зрения оголтелых ксенофобов, обречен действовать по принципу «Всех убью, один останусь». Они перемочат друг друга прежде, чем завоюют чьи-либо симпатии. «Чужой промахнется, а свой в своего всегда попадет».

Те, кто останутся, как раз и будут настоящие русские.

Мой друг, прекрасный журналист и притом русский националист, как сам он обозначает свои довольно эклектичные взгляды, посетовал недавно на отсутствие русской национальной интеллигенции. У всех есть, а у нас нет. Он очень удивился, когда я его спросил: а надо?

Дело в том, что сегодняшний русский национализм интеллигенцию ненавидит и постоянно обвиняет в национал-предательстве. Интеллигент в миропонимании националиста как раз и есть предатель. Из всего Гумилева – точнее даже, из обоих Гумилевых – националисты охотнее всего цитируют сгоряча сказанную фразу главного идеолога нового евразийства Льва Николаевича: «Я не интеллигент, у меня профессия есть». (Насчет профессии, кстати, поговорить с ним было бы любопытно: профессиональные историки до сих пор считают его построения весьма произвольными, а если факты не вписываются в его теории – тем хуже для фактов; профессия его была та самая – классический русский интеллигент с великими завиральными идеями, хотя никто не отрицает его вклада, скажем, в этнологию.) Из всего Ленина чаще всего повторяют фразу из письма, тоже под горячую руку: интеллигенция, мол, не мозг, а говно нации. На что естественно было бы возразить: а сам ты кто? Пролетарий, может быть? Ленин не просто был типичным русским интеллигентом, не имевшим, к слову сказать, даже и профессии, – а и защищал эту самую интеллигенцию от довольно гнусных обвинений веховцев: в «Вехах» интеллигенции предписывались смирение и самоограничение, там ее обвиняли в гордыне, поверхностности, презрении к народу – любимый набор пораженцев во времена любой реакции. Сильнее и прицельнее всего «Вехам» прилетело от Ленина и Мережковского: они совпадали не так часто, но интеллигенцию защищали оба. И радикально расходились в этом с идеологами черносотенства, которые интеллигентов традиционно ненавидели, отождествляя с жидами.