Сергей Дулов - Назови его свободой

По традиции шкуры убитых медведей достались удачливым стрелкам, мясо разделили поровну на всю бригаду, а полагавшуюся Вруру желчь он подарил Сурику – в честь и благодарность за первого медведя. Да и дома почти вся улица угостилась медвежатиной.

Мечтает же Врур о том, чтобы завести лаек. У одного знакомого есть пара, так собаки такой магической выучки, что сами на охоту убегают, сами приносят добычу. Ну и с парочкой лаек можно и одному на медведя сходить.

И конечно, не обойтись без историй о медведях со счастливым концом, которые охотники очень любят и которых немало рассказал и Врур.

Вот классического рода. Пошел сельчанин в лес за каштанами, выбирает, наклонившись, такие, что покрупнее. Голову поднял – два медвежонка перед глазами, не успел выпрямиться, как с ревом вздыбилась из недалекого куста медведица. Посмотрела на остолбеневшего человека, рявкнула что-то детенышам, и вместе с ним ушла. Ну и человек тоже… Убежал.

А вот другой. Двое охотников заметили, что в лесу, под одной из диких груш много поломанных веток. Сообразили, что медведь десертничать приходит, и решили подстеречь зверя. Пришли к вечеру, расположились обустроиться, передохнуть, ну и, похоже, лишнего расслабились. Словом, утром просыпаются, а под грушей куча свежих веток обломанных, их припасы разбросаны, но приходивший ночью медведь съел лишь то, что на десерт годилось, вроде йогуртов. А что не годилось, тем побрезговал, сладкоежка косматый…

Охотники живут дружно, здесь формальностей нет. Бригады их друг друга знают, есть договоренность, кто в каких угодьях «хозяйничает», живности хватает на всех. По случаю мой собеседник оказался армянином, а вообще коллективы складываются по-человечески, без загляда в паспорта. Браконьерства тоже нет. Время, когда выводится потомство, нагуливает местная фауна вес, – добровольно запретное. Охота в Абхазии, в основном, занятие местное. Но и сведущие зарубежные любители приезжают, а некоторые, зная особенности местных ландшафтов, прилетают – на вертолетах.

Возможно, когда-то возникнет целый бизнес – охотничьи туры с забросом на вертолетах в этот край волшебных примет. И будь моя воля, то для машин я бы выбрал тот самый, известный с детства песенно-голубой цвет.

Не знаю почему, именно в этот раз запала в душу картина ночного моря. Луна посыпала его серебром, а сакральную дорожку так густо, что подумалось: зачем серебряные рудники рыть – вот подходи и черпай богатство ведром.

Я еще думаю, что русский народ на фантазию тароват. Приветствовать друг друга, например, принято здравицей. Хотя ясно, что взять здоровья негде, ведь лишнего или свободного нигде и ни у кого нет.

Английской же породы и воспитания население, полагаю, практичнее, а может – завистливее. Всего-то спросят друг у друга при встрече: как, мол, дела… И какие, интересно, испытывают чувства, когда услышат, что хорошо?

2015

Конечно, я испугался. Хотя от берега отплыл всего-то метров на 30 – 40, но тут с шипеньем и уханьем вырвался со дна какой-то газ рядом с плечом, метрах в полутора, и я успел увидеть глубокую воронку с маленьким выступившим конусом в центре и фонтанчиком из него. Потом в лоб коротко ударила волна от воронки… Вначале я подумал, что газ вырвался со дна, но вспомнил, что такие явления в Черном море возможны на глубинах около 2000 метров, а какая уж тут глубина, рядом с берегом? Так что я, успокаивая себя, сделал еще несколько гребков, когда пришла мысль, что это выдохнул дельфин… Наверное, большой, может быть, он до сих пор рядом плавает. Сердце заколотилось. Ведь дельфин – это зубатый кит, и хотя легенды ходят про их доброжелательность к людям, но эти байки, понятно, распространяют те, кто недоброжелательности не испробовал. Может, дельфины настолько умны, что свидетельств своего возможного каннибальства, в отличие от тупых акул, не оставляют… А я, похоже, вплыл на территорию, на которой дельфины кормились. Я даже попытался рассмотреть животных под водой, но ничего не увидел, никакого хотя бы силуэта. Почему и поплыл дальше, скрепив, конечно, несколько сердце.

Вернувшись на берег, я пристальнее всмотрелся в море, и в голову стали приходить объяснения картинкам, которые прежде мимолетом обозревались и мыслей не вызывали. Например, многочисленные небольшие выступы на поверхности воды, вокруг которых она вихрилась, набегая, оказалось, двигаются, и именно сами образуют волнения вокруг себя. Не иначе это были оконечности спинных дельфиньих плавников, а не обломков скал, унесенных штормами с берега. Иногда и сами спинки показывались или вытенялись под водой, а дальше в море вырезались из него высокие плавники и мощные горбы спин. Видимо, около берега искала себе пропитание дельфинья молодь, а родители охотились метрах в 150 – 200 от берега. Там и воронки с расходящимся вокруг гребнем воды появлялись, и глухие вздохи-выдохи, испугавшие меня, оттуда доносились.