Константин Богданов - Джамбул Джабаев - Приключения казахского акына в советской стране

Центральный герой поэзии Джамбула отвечает эталону героического эпоса. Это батыр. Образ его создается с помощью гипербол. О Сталине говорится:

Из глаз батыра Фрунзе струится огонь, батыр Серго освободил Кавказ. Но, конечно, батыр из батыров — Сталин. Вокруг него — тоже батыры: Молотов, Ворошилов, Каганович, Ежов, и каждому из них Джамбул слагает хвалебную песню. То он славит батыра Ежова, то, как придворный певец, сгибается в поклоне перед своим высоким повелителем:

Каганович удостоен хвалы за московское метро и Турксиб:

Вот акын славит Кирова:

Большевики воспринимаются как одна большая семья:

Они стоят в ряду самых славных богатырей всех времен и народов. Та, батыр Ворошилов («первый кзыл-аскер») уподобляется Искандеру, Чингисхану, степному разбойнику Исатаю Тайманову.

Рядом с хвалой, говорили мы, всегда живет хула. В поэзии Джамбула она выпадает на долю подлых гадов из троцкистско-бухаринского блока. Псы и шакалы — любимые определения для оппозиционеров у акына:

Это черная стая стервятников, которая летала,

А без закона и декретов нет жизни.

Соколы-стервятники — не единственное противопоставление у Джамбула. Фигура контраста — вообще одна из главных в поэзии акынов. Джамбул использует ее в композиционных целях, строя свои песни на противопоставлении «прежде — теперь». У Джамбула прежде все было плохо, а теперь все лучится счастьем:

И этим, следуя фольклору, он одновременно отступает от него: золотой век в фольклоре всегда видится в прошлом, тогда как у Джамбула он наступил сегодня. Жизнь сказочно преображается — как колхозная корова:

Другой распространенный композиционный прием восходит к айтысу. Мы о нем упоминали: славя свой род, акын обозревает земли, которые он занимает, восхваляя их. Джамбул следует этому принципу и в своих новых песнях. Его песня, летящая над степью, славит

И таких «героических пробежек» у Джамбула множество, с одними и теми же реалиями: Карсапкай, Караганда, Эмба. Он славит их точно так же, как славил родные аулы: Кастек, Каскелен, Каракол.

Поэтическое мышление Джамбула оставалось патриархально-родовым, а образная система подсказана кочевым бытом. Этот примитивизм, не лишенный своеобразной прелести (как картины художников-примитивистов), несколько смягчен в русских переводах. В подлиннике же он бьет в глаза. Кремль — очаг в юрте, Казахстан — отау (юрта молодоженов), Мадрид, где кипит Гражданская война, — «батырский аул». Переводчик сообщает слова Джамбула: «в мощи народа — сила моя», и это полностью отвечает официальной идеологии. В подлиннике же это «ел» — сородичи, а не казахский народ. Пушкин — акын. С одной стороны, он удостаивается традиционных похвал:

С другой стороны, Джамбулу внушили, что все хорошие люди — бедняки. Поэтому Сталин и его окружение — не только батыры, но и гуртоправы, засевшие в Кремле. Поэтому Пушкин едет в простом чапане на худой арбе.