Станислав Смагин: Горько-своевременные мысли. Что будет с Россией?

С интересом следил я за рассуждениями автора насчёт сочетания национального духа и великой социальной идеи в советскую эпоху, разделял его гнев по поводу безволия, поразившего советское руководство в ключевой момент «холодной войны». А ведь, как он правильно подчёркивает, победа СССР в ней на рубеже 1960–1970-х была делом достижимым.

Автор вообще является противником огульной критики всего советского, столь распространенной сегодня, и тем более – реванша февралистов под видом восстановления «доброго имени» Белой идеи.

Не скрою, удивился тому, как глубоко он копнул в области изучения взаимного влияния друг на друга власти и общества в позднем СССР, интеллектуальной и культурной переклички на равных нашей страны и западного мира в те годы. Вспомним, что, как подчеркивает Смагин, «именно в брежневский период были реализованы совместные с Европой, США и Японией масштабные и звездные по актерскому составу кинопроекты, повторение которых сейчас сложно себе представить»! (Только недавно пересматривал «Красные колокола» Сергея Бондарчука с Франко Неро в роли Джона Рида и с музыкой Георгия Свиридова – великолепный фильм о Великой Октябрьской социалистической революции!).

Почему это стало возможным, задаётся вопросом автор, и отвечает: всё дело – в заложенных в советский кинематограф глубоких смыслах. Ещё более глубокие идеи были заложены в русскую литературу советского периода, и в книге Смагина читатель почерпнёт немало значимого на этот счёт.

В том же позднем советском времени, как правильно говорится в книге, в его двойственности лежат корни свойственного уже постсоветской России взгляда на Запад снизу вверх, культурной и политической, я уже не говорю об экономической, зависимости от него. И всё же, подчёркивает Смагин, трансформация горбачёвских идей «общеевропейского дома» с социал-демократическим креном в полный разгром и самого СССР, и всех достижений социализма – это дело рук уже ельцинской команды, или, как он уточняет, «собчаковской плеяды», изваявшей систему, «воплотившую худшие черты многих общественных формаций, причем в самом гротескном виде».

Власть научилась прикрывать эти безобразия уникальной пропагандистской картиной мира, практически альтернативной реальности, но и в этой относительно гладкой картине автор зорким взглядом подмечает такую характерную черту современной элиты, как её «саморазоблачение» в виде демонстрации наглого презрения к общественным нормам и самому народу. Причину этого автор видит в том, что «часть этой так называемой “элиты”, осознавая неминуемое приближение глубокого внутри- и внешнеполитического кризиса, специально через народное недовольство приближает его ещё больше, чтобы сбросить в утиль другую часть и создать иллюзию якобы кардинально новой власти». Как вам такое в контексте с историей с «разоблачениями» Навального и организацией «протестов» в его поддержку?

Рассуждая о политическом устройстве России, Станислав Смагин честно признаётся, что не является «великим демократом», но ему близка «честность и законченность форм». Если у нас заявлен демократический строй, справедливо говорит он, то пусть он будет действительно таковым: с конкуренцией, более-менее честными правилами игры, полем возможностей. Если же у нас жесткий авторитаризм монархического типа, то пусть он тоже будет честным: с отменой выборов или переводом их в совсем безальтернативные.

Инструменты современного российского политического устройства России автор анализирует глубоко и всесторонне, но главное не они, главное – это современный российский политический класс. В конце нулевых годов в нём появилось немало своеобразных «почвенников» – тех, кто любит «прокатиться за рубеж и там кутнуть, очень положительно относится к недвижимости и счетам на “загнивающем Западе”… но всё-таки умом понимает необходимость сохранения кормушки и скважины в пригодном виде хотя бы на несколько поколений вперёд». Замечает, правда, автор и новую генерацию «типового человека власти»: абсолютных космополитов, провозгласивших лозунг «люди – новая нефть» и выкачивающих из страны всё, что можно и нельзя, не заглядывая в завтрашний день, но оглядываясь во вчерашний, чтобы поругать «проклятый совок».

В наших с автором наблюдениях о российском политическом классе много общего, мне это в целом неудивительно, но острота его взгляда нередко поражает. Вот он отмечает, что для рекрутирования во власть и в «Единую Россию», да и в «системную оппозицию» требуются не идейность, а безыдейность, не лучшие, а «худшие человеческие качества и сильная скомпрометированность, причем чем выше карьерный уровень, тем в большей степени всё это необходимо». Я давно сделал для себя этот вывод в Москве, а для Станислава Смагина это обстоятельство особенно раскрылось после возвращения Крыма и Севастополя. И все это в его книге сопровождается интереснейшими портретами людей – политическими и личными.