Константин Мазайшвили - Четыре штриха к истории флебологии

Ответ на этот вопрос, как ни странно, до банальности прост и лежит на поверхности: потому, что до 1867 года хирургии в её современном понимании ещё не существовало. Её создал Джозеф Листер, предложивший и внедривший в практику метод антисептики. С этого момента гнойные осложнения перестали преследовать большинство оперированных больных, а хирургия начала жить и развиваться. До этого любая перевязка, как и любое инвазивное вмешательство на венах, у большинства больных заканчивались гнойным тромбофлебитом с опасными для жизни осложнениями. Поэтому средневековые законы Европы сдерживали не в меру активных хирургов: если больной умирал, врачу часто отрубали руку. Кстати, Н. И. Пирогов в своих «Началах военно-полевой хирургии» тоже довольно плохо отзывается о перевязках вен.

После появления антисептики оперировать стало относительно безопасно. Возникла плановая хирургия, ведь на протяжении тысяч лет до этого она была почти исключительно «ургентная». Выходит, что, когда Эгинет и прочие перевязывали большую подкожную вену, они лечили не совсем ту патологию, что Тренделенбург. Они оказывали ургентную помощь, быстро и решительно удаляя тромбы (прошу ещё раз заметить, что делалось это без анестезии). Иногда они перевязывали большую подкожную вену чуть выше коленного сустава. Делали это, вероятно, преследуя цель уменьшить кровотечение из операционной раны, возникающее за счёт рефлюкса. К началу XIX века, когда патологический рефлюкс многие проницательные умы стали связывать с причиной варикозной болезни, операции по его устранению не смогли пробиться к жизни, так как они имеют здравый смысл только у плановых больных. Регулярно брать таких пациентов для перевязки большой подкожной вены без наркоза и в антисанитарных условиях не мог позволить себе даже главный хирург госпиталей майор Tommaso Rima. И хотя он уже совершенно однозначно понимал рефлюкс как причину варикозной болезни, перевязку большой подкожной вены он делал вблизи тромбированных узлов, которые и так, сами по себе, прерывали дугу рефлюкса. У некоторых запущенных больных без тромбофлебита Rima иногда таким методом лечил варикоз, но это настолько часто заканчивалось (в отсутствие асептики и антисептики) гнойными осложнениями, что последователей было явно недостаточно, чтобы вдохнуть жизнь в этот метод.

Любая хирургическая технология начинает свою жизнь благодаря стечению нескольких благоприятных обстоятельств: должно быть достаточное количество больных, заболевание которых до этого лечилось сложнее и тяжелее; число выздоровевших в результате операции должно превышать сумму всех осложнений; должны быть в достатке хирурги, среди которых метод может получить «вирусное» распространение. И самое главное – в руках этих хирургов метод должен мутировать, т. е. видоизменяться в процессе передачи от одного к другому. «Мутации» и «размножение» (за счёт обучения одних хирургов другими) дают начало эволюции метода. Тогда метод становится «живым», а тот человек, который открыл ему дорогу жизнь, в сознании профессионального сообщества вполне может начать претендовать на роль «отца» нового метода. Эволюции, как мы видим, подвержены не только биологические объекты, но и хирургические методы. Благодаря эволюции ровно через сто лет после работы Дж. Листера, в 1967 году, Кристиан Барнард выполнил пересадку сердца – фантастический рывок в сторону сложности за фантастически короткий промежуток времени.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.