Игорь Милорадов - Прогрессор

Эдуард Карлович Стрельбицкий

Из молодых преподавателей нашей родной кафедры, кроме Кости Хорькова, М. Уляницкого, А. Курносова и Эдика Стрельбицкого, я не помню почти никого. Костю запомнил потому только, что он был руководителем моего дипломного проекта по ударному генератору. Я его тогда жутко «доставал» – требовал консультаций чуть ли не каждый день, представляете? М. Уляницкий и Э. Стрельбицкий руководили нашей первой практикой после третьего курса – в Кемерове, на «Кузбассэлектромоторе». Практика эта, наверное, из-за того, что была первой, запомнилась очень хорошо, проходила она весело и была насыщена всякими событиями. В основном – личного плана. Я тогда впервые приобщился к околонаучной работе – вместе с Ю. Галишниковым измерял направления и скорости движения воздушных потоков в системе охлаждения асинхронных двигателей.

А. Курносов, пижонистый, как мне тогда казалось, молодой человек, руководил нашей практикой после четвертого курса, в Свердловске, на «Уралэлектротяжмаше». Руководителем он был, если по делу, плохим, появлялся у нас редко, но жить и заниматься своими делами нам не мешал. С этой практики у меня в памяти сохранились два эпизода. Первый вот какой. В Свердловск посылали только тех, у кого было где остановиться на время практики. Мы с Ю. Галишниковым, в частности, были на постое у каких-то знакомых моей матери. Другие жили кто где. И через неделю стало ясно, что так жить нельзя. И мы пошли в комитет комсомола Уральского политеха и уговорили тамошних ребят помочь нам с общежитием. Где-то через несколько дней все мы, практиканты, обитали в красном уголке одного из общежитий. И сразу стало веселей. Хорошо помню эту историю, потому как был одним из «закоперщиков» этого дела, которое потом, после возвращения в Томск, почему-то было поставлено нам в вину. Нас почему-то упрекали за самодеятельность, за то, что мы вроде бы как подставили своего руководителя. О втором эпизоде рассказывать мне не очень хочется – стыдно до сих пор, но из песни слов, как говорится, не выкинешь… Речь идет о книге. Книге Касьянова по расчету крупных гидрогенераторов, по которым у нас осенью предполагался курсовой проект. О Касьянове я к той поре кое-что знал – от Г. А. Сипайлова. Он был крупным специалистом ленинградской «Электросилы» и учителем самого Геннадия Антоновича. Книги этой в Томске не было вовсе, даже в фундаментальной библиотеке, поэтому, когда в заводской библиотеке «Уралэлектротяжмаша» я эту книгу обнаружил, у меня тут же дыхание сперло, и я решил ее на время «позаимствовать». Чтобы сделать копию. Это сегодня легко скопировать все, что угодно, а тогда с копией вышла проблема: сделать ее не удалось, а книга была украдена. Для последующего возврата, но украдена. Этот эпизод, сказать по правде, тяготит мою душу до сих пор. И только поэтому я его и рассказываю – может, полегчает. Был, конечно, жуткий скандал, работники библиотеки не знали, кто такую свинью им подложил, но знали точно, что кто-то из томских студентов. На групповом собрании в Томске кафедра пыталась установить виновного, но не смогла: все «свердловчане», прекрасно знавшие историю и одобрившие, кстати, мой поступок, молчали как рыбы. Никто из них, к слову сказать, никогда эту кражу мне не напоминал, даже много лет спустя. Подозреваю, что им тоже было стыдно. Книгу мы вернули. Но всякий раз, как я вспоминаю Свердловск и Курносова, мне делается как-то нехорошо. И поделом.

Стрельбицкий Э. К., Сипайлов Г. А., Ивашин В. В., Милорадов И. А.

Теперь о Э. Стрельбицком. Он вел у нас практические занятия, лабы и курсовые проекты. От его практических занятий у меня до сих пор хранится ощущение собственного тупоумия: задачки по специальности вообще штука для студентов сложная, а Эдуард Карлович к тому же был большой умница и насмешник, а тупоголовия не уважал. (Привожу для примера два его знаменитых высказывания, может быть, более поздней поры – аберрация памяти, знаете ли, страшная штука: «Студент-электрик из института должен вынести только одно: он должен говорить – провод, а не проволока!»; «В институте было бы хорошо работать, если бы не было студентов!»). После окончания института мне приходилось с ним общаться более плотно, и один случай я не могу не упомянуть: он тоже уникален в своем роде. В одной из своих статей Э.К. сослался на информацию, полученную им от меня, тогда аспиранта, и моего научного руководителя В. Ивашина в частной и устной, само собою, беседе! Никогда более у меня такого не было и уже не будет: научный мир, конечно, более щепетилен, чем какой-то другой, но не до такой степени, какую продемонстрировал Э.К.!