Нил Гейман - Вид с дешевых мест (сборник)

Супруги заняли денег у друзей и снова отправились на пропускной пункт. На сей раз они дали тому же самому офицеру большую взятку, и он отсалютовал им на прощание. На границе с Иорданией они оказались с пустыми руками.

«Я очень боялась иорданских пограничников, – говорит Яльда. – Я думала, если уж в Сирии военные такие жестокие… Но когда мы перешли, иорданцы стали помогать нам и встречали нас с улыбками». Она рассказывает, как пограничники дали им печенья, воды и одеял – эту гуманитарную помощь поставляет комиссия ООН по делам беженцев. «Когда я добралась до лагеря, у меня было такое чувство, что я снова стала маленькой и вернулась домой, к маме», – говорит Яльда.

До той минуты я и представить себе не мог, чтобы лагерь Азрак мог показаться кому-то родным домом. Он похож на город-призрак. Открылся он в конце апреля, и сейчас в нем проживает около 4000 человек, но вообще этот квадратный участок, застроенный металлическими бараками, способен вместить 130 тысяч временных обитателей. Выглядит он на редкость негостеприимно: единственный признак жизни или хоть какой-то индивидуальности – белье, развешанное на веревках между строениями.

Абу Хани и Яльда получили работу в лагере. Яльда встречает новоприбывших, Абу Хани работает носильщиком (хотя люди знают, что у него больная спина, и не дают ему носить слишком тяжелые вещи). Они пытаются накопить хоть немного денег, чтобы купить новые слуховые аппараты: двое из четверых детей в семье – глухие. Особенно родители волнуются за пятилетнюю дочь: если она слишком долго проходит без слухового аппарата, то может забыть, как говорить даже те слова, которые уже выучила.

Мы идем за водой – наполнить канистры и кувшин. Но вода в резервуарах закончилась. Теперь остается ждать, когда приедут грузовики снабжения. Иордания – четвертая в списке самых засушливых стран мира; воду в лагерь привозят из дальних скважин.

Сирийский кризис – мятеж, переросший в гражданскую войну и превратившийся в кошмар, – породил волну беженцев, как это бывало всегда, со времен первых войн и первых поселений. Люди бросают свои дома (если у них еще остались дома) и бегут куда глаза глядят – лишь бы оказаться в безопасности.

За последние два года Сирию покинуло более двух с половиной миллионов человек, и более шестисот тысяч из них приняла Иордания. Народ и правительство Иордании проявили исключительную щедрость. Сейчас в этой стране проживает шесть миллионов человек: сирийские беженцы составляют десять процентов от всего населения. Это как если бы Британия, например, приняла шесть с половиной миллионов беженцев.

Сирийцы бегут в Иорданию потому, что с этой страной их связывает общий язык, общая культура и, зачастую, родственные узы, а еще – потому, что так исторически сложилось. Иордания издавна принимает беженцев из разных стран – Палестины, Ирака, Кувейта. Некоторые из них потом даже возвращаются домой.

Комиссия ООН по делам беженцев не одобряет лагеря. Деньги, которые тратятся на поддержание инфраструктуры лагерей, эффективнее было направить на прямую поддержку людей, живущих в нормальных домах. Но города и деревни переполнены: каждый день в страну прибывает около тысячи новых беженцев, так что без лагерей не обойтись. Первый из них, лагерь Заатари, пришлось разворачивать в срочном порядке, буквально за две недели. Первоначально он был рассчитан на пять тысяч человек, но сейчас разросся до ста тысяч.

Перед поездкой я пытался представить себе, на что будет похож лагерь беженцев. Наверное, несколько рядов палаток в чистом поле. Точнее, в пыльном поле – ведь лагерь будет в Иордании, а там очень сухо и пыльно. И поле, конечно, будет большое – ведь беженцев много. Но я и представить себе не мог, что увижу целые города. Если Азрак – это город-призрак из одинаковых белых бараков посреди пустыни, залитой кремниевой лавой, то Заатари – хаотичный и действительно очень пыльный город из палаток и маленьких домов-коробок. Все уличные фонари там обвешаны связками проводов: люди воруют электричество, чтобы освещать свои дома, заряжать телефоны и смотреть телевизор. Киллиан Кляйншмидт, представитель комиссии ООН по делам беженцев, то есть, грубо говоря, мэр этого «города» со стотысячным населением, просто смирился с тем, что ему каждый месяц приходят счета на 500 тысяч долларов. Сейчас он занимается установкой щитков на фонари, чтобы доморощенные электрики могли промышлять без риска для жизни, и уговаривает людей следить за тем, чтобы в дождь эти связки проводов не свисали до самой земли. Дома в Заатари часто передвигают с места на место: сооружают тележки из бывших опор заграждения, втаскивают на них дом и катят по улицам, а встречные мальчишки запрыгивают на тележку, чтобы прокатиться, как на ярмарочном поезде.