Герман Кричевский - Всего понемногу

Молодые специалисты кинопленочной фабрики и другие молодые интеллигенты города: учителя и служащие, – составляли очень приятную компанию. Костяк этой компании образовывали молодые специалисты из Москвы и Ленинграда, которых по разнарядке отправили отбывать двухгодичный обязательный труд на периферии. Многие из них задерживались здесь, вырастали по службе, но не переставали чувствовать себя москвичами и ленинградцами. Среди них была и будущая жена моего брата Ира Ауэ, закончившая тот же, что и он, факультет ВГИКа. Мне она очень нравилась, и как человек и как будущая жена брата. Когда встал вопрос об их браке, я всячески поддерживал выбор брата во всех семейных инстанциях и до сих пор не жалею об этом. Лучшую жену для брата трудно было бы подобрать. Многие годы вплоть до выхода на пенсию Ира была заместителем начальника планово-финансового управления Всесоюзного комитета телерадиовещания и отвечала за распределение финансов на все нужды Советского телевидения и радио. Она целиком отдавалась работе, делала ее честно и с большим рвением. Одновременно по партийной линии была членом ревизионной комиссии Районного комитета коммунистической партии. Поэтому, выйдя на заслуженный отдых до распада СССР, получала повышенную персональную пенсию. Илья очень гордился успехами жены, ее высокой зарплатой (выше, чем у мужа – доктора наук, работающего в Академии Наук) и неплохими бесплатными государственными преференциями которые были у советских чиновников: дачей, пайками, отдыхом и квартирой. Но советская власть за годы службы Иры высосала из нее очень много сил и здоровья. За все приходиться в этой жизни расплачиваться. После выхода на пенсию Ира целиком отдалась домашнему хозяйству и бытовому обслуживанию своего мужа, детей и внуков. За годы, прошедшие после ее ухода на пенсию Ира создала культ моего брата, и как ученого, и как главы семьи. Брат с большим удовольствием принял этот статус и, к счастью, успешно несет его, несмотря на то, что здоровье не очень, несмотря на две серьезных операции и почтенный возраст. В январе 2007 года Илье стукнет аж 80. (Уже стукнуло. – Примеч. ред.)

Подробнее о перипетиях жизни семьи брата он написал в своих воспоминаниях. Я же буду о нем писать только в связи с моей жизнью, а этих связей было не так уж много.

Вернусь к кратковременному пребыванию в Переславле-Залесском. Характерный штрих того времени, а это, напомню, 1950 год: огромное, красивейшее Плещеево озеро, полное рыбы, в том числе редкой корюшки. Это любимое место отдыха горожан, отдыхающих из Москвы и туристов из других городов (это слово тогда не использовалось). Так вот, – это чудо-озеро было пополам перегорожено колючей, непроходимой, вернее, непроплываемой проволокой. А дело было в том, что на противоположном берегу от города находилось дача Василия Сталина – сына пока еще живого вождя мирового пролетариата. Через пару лет после смерти вождя проволоку убрали и озеро освободили. Но я в это время уже не жил рядом с ним.

Я очень быстро вошел во взрослую компанию брата. Меня приняли, несмотря на то, что я был намного младше всех, мне кажется, им было интересно общаться со мной. Я был для них источником московской информации, а также, будучи младше их на 6–10 лет, представителем новой генерации. Интересно, что друзья старшего брата относились ко мне с интересом, с некоторыми из них я тесно дружил, например, с Борисом Колонтаровым. А мой родной брат все так же, как в мои детские годы, а потом в период моего отрочества и юности, – не обращал на меня никакого внимания. Сближение, появление теплых чувств начало складываться между нами только, когда мне стукнуло за тридцать. К этому времени я закончил институт, поработал на фабрике, поступил в аспирантуру и закончил ее, прожил полтора года в Бирме и вернулся из нее, стал кандидатом наук и доцентом.

Я думаю: в чем причина такой медленной эволюции развития отношений, перешедших сегодня в полноценную любовь и взаимный интерес? Во-первых, я легко иду на человеческие контакты, и мне интересны все люди: чем они живут, что ими движет, их переживания, их опыт. А Илья тяжело идет на контакты с людьми, более мрачно смотрит на жизнь, постоянно ждет от нее неприятного подвоха. Во-вторых, я очень медленно умственно развивался. Я об этом уже писал. Брату не было интересно со мной до тех пор, пока мы не сравнялись с ним по уму и жизненному опыту (с его точки зрения). В-третьих, и брат, и родители считали меня легкомысленным, авантюрным человеком и с опаской ждали от меня всяких кульбитов.