Ирене Крекер - Встреча двух миров. Begegnung zweier Welten

Клава рассказала, что муж Александр все эти годы работал на бетонном заводе, куда устроился сразу после окончания шестимесячных курсов немецкого языка в том далёком девяносто третьем. В настоящее время он – пенсионер. Да, и заслужил это звание не только по возрасту, но и по общему трудовому стажу. А это – не шутка: в общей сложности – сорок пять лет, из них 23 года тяжёлого физического труда рабочим на бетонном заводе в Германии. Сама Клава, забыв о своей прежней профессии, работает все эти годы по монтажу приборов бытовой техники на фирме, относящейся к концерну Metallbau. В её трудовом коллективе много наших общих знакомых по переселенческому лагерю.

На мой вопрос: А как дела у сына? – Клава ответила:

– Ему сейчас тридцать шесть лет. Окончил десятилетку, затем гимназию. Учился в университете в Германии по специальности Maschienenbauingeneur. Уже несколько лет работает по профессии. В настоящее время проживает в городе Neckarulm, женился, порадовал родителей рождением внучки.

Дочь Татьяна тоже рассказала о себе. Она закончила Вerufsschule (техникум). Но работать по профессии практически не получилось, потому что вышла замуж. Потом появились сыновья-двойняшки, стало не до работы. По роду деятельности мужа, он тоже из переселенцев, пришлось пожить несколько лет в России, в Москве и не только в столице. Потом родилась дочь. «Приняли решение – переехать поближе к родителям. Построились рядом с ними. Теперь, вероятно, останемся здесь навсегда».

Сейчас Татьяна с мужем находятся в поисках преподавателя русского языка для своих детей. Пришло время серьёзно обучать сыновей родному языку мамы и папы, дедушек и бабушек. Дети любознательны не по годам. Родители не сомневаются в необходимости сохранения в семье русского языка. У них даже не появляется противоречивых суждений на эту тему. Ведь не оставаться же детям в будущем в безызвестности о своих корнях? Ведь не захотят же они быть людьми, не помнящими родства? Запомнились мне и слова Клавы: «Дети и внуки должны знать язык родителей. Это счастье, что они умеют говорить по-русски и понимают своих сверстников в России». С этим я совершенно согласна. Появилась даже шальная мысль: «А почему бы не открыть школу русского языка? Теперь у меня на пенсии времени хоть отбавляй. Если есть спрос, значит, и успех не заставит себя ждать».

Такие уж мы – переселенцы-аусзидлеры! Никакого нам нет покоя ни в России, ни на новой родине.

На фото: Хильда Минор

Хильду Минор хорошо знают в нашем городе. Благодаря своему общительному доброжелательному характеру, она завоевала уважение и почёт жителей. Да и прожила Хильда здесь уже более двадцати лет, являясь постоянным участником дружеских встреч и опорой многочисленной родни.

В октябре 2017-го года Хильде Минор (в девичестве Бах) исполнилось девяносто лет. Всех родных, проживающих в Германии, пригласила она в гости, где прозвучали песни детства, голоса друзей, слова любви и признания детей, внуков и правнуков. Она, рассказала всем, что родилась на Украине в посёлке Штайнбах, где все говорили на немецком языке. Мать играла на пианино, у неё был прекрасный голос. А они – четверо сестёр и брат – пели вместе с ней и учились играть на музыкальных инструментах. В большом доме бабушки и дедушки всегда звучали старинные немецкие песни.

Но наступил 1938-ой год. Отец Хильды, он из немцев Поволжья, был арестован и расстрелян за принадлежность к немецкой национальности. Хильде исполнилось тогда десять лет. К тому времени она закончила два класса начальной школы, в которой преподавание велось только на немецком языке. Потом немецких учителей арестовали, а на смену им пришли украинские. Хильда не знала ни слова по-украински, на том её образование закончилось. Уроки стала давать ей сама жизнь. В 1941-ом году семью выслали из родных мест. Хорошо запомнился Хильде длинный, продолжавшийся в течение нескольких месяцев, путь в казахстанские степи. А когда девушке исполнилось шестнадцать лет, её вырвали из семьи и отправили в так называемую трудармию, в город Тула. Там, вспоминает Хильда, «они посадили нас за колючую проволоку как опасных преступников и содержали под надзором собак. Мы должны были спускаться вниз, в штольню, где добывают уголь. Дважды тогда я была на грани смерти, но Бог ещё не хотел забирать. Мы были молоды, а сколько стариков умерло…».