Салават Асфатуллин: Осторожно: массированные фальсификации! Сборник статей

«6. Не убивай.

7. Не прелюбодействуй.

8. Не кради.

9. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.

10. Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего” [32].

Как видите, они занимают места меньше, чем в четырёхстраничном пересказе [33]. Если некогда было перелопатить все Писания и найти их в первоисточниках, то могли процитировать их с первых страниц книги «Единство трёх религий» [34]. Повторяющиеся сразу в 3 – 4 религиях заповеди, убедят учеников гораздо больше, чем тексты неизвестных им дядей и тёть – авторов.

И обязательно заповеди надо перенести в первую треть учебника, сразу за «Понятием греха, раскаяния и воздаяния». А потом уже рассказывать об «Обычаях и обрядах», «Паломничестве и святынях», «Праздниках и календарях».

Второе, на этот раз, резкое неприятие вызвала попытка вознести до небес роль иудеев в Отечественной войне 1812 года. Чтоб не быть голословным, приведу этот абзац почти целиком: «Во время войны с Наполеоном в 1812 г. …они самоотверженно, часто с риском для жизни помогали нашим войскам, поставляя им ценные разведывательные данные. Особую роль при этом сыграла налаженная ещё в мирное время торговцами и банкирами система передачи известий между еврейскими местечками, которую местные жители называли «еврейской почтой». Особые посланцы перевозили письма от одной еврейской корчмы до другой. Они ездили известными только им дорогами, по глухим, непроходимым местам и иногда опережали государственных курьеров. Так, император Александр 1 впервые узнал о переходе Наполеона через границу России с помощью «еврейской почты» [35].

Первые предложения этого фрагмента, мягко говоря, сильно преувеличены. Роль евреев в той войне двойственна – они служили тем, кто был у власти в тот или иной момент войны. А последнее, – вообще неправда. Не думаю, что эту героизацию авторы взяли совсем уж с потолка. Наверняка, какой-нибудь ура – патриот еврейства сочинил и, возможно, где-то уже и опубликовал эту героическую оду. Но она не принята докторами и кандидатами исторических наук России и нигде, кроме этого пособия по мировым религиям, не упоминается.

Наоборот, сохранились исторические документы, утверждающие, что царю были заранее известны и время, и место наполеоновского вторжения, и силы его. То, что сообщил ему гонец из Ковно на балу у Беннигсена, грозило многими опасностями, но не заключало в себе ничего неожиданного. Еще А. И. Михайловский-Данилевский с документами в руках опроверг «укоренившееся ложное мнение», будто Наполеон застал русскую армию «врасплох» [36]. В 1969 г. А. Г. Тартаковский подтвердил старые и привел новые доказательства его ложности. Оказывается, М. Б. Барклай де Толли уже с 1(13) июня уведомлял литовского военного губернатора и корпусных командиров о готовящемся вторжении врага, а с 5(17) июня – и о предполагаемых местах его переправы через Неман! 11 (23) июня командующий 1-м корпусом П. X. Витгенштейн доложил Барклаю, что французы «хотят делать переправу» 12-го. Не позднее середины дня 12(24) – го (царь в Закрете только собирался на бал к Беннигсену), Барклай в Вильно написал, а уже с утра 13 (25) разослал в отпечатанном виде приказ по войскам с призывом отразить нашествие «легионов врагов», «твердо противостать дерзости и насилиям» их.

Документы говорят о том, что русское командование еще в апреле 1812 г. имело роспись войск Наполеона, «предназначенных для войны с Россией», – 490 998 чел. [37]. Эту и с начала 1811 г. подобные ей росписи, доставлял царю лихой разведчик А. И. Чернышев. Его информацию подтверждали другие источники. Так, 25 февраля 1812 г. А. Б. Куракин – Н. П. Румянцеву, а 17 июня Тормасов – Барклаю сообщали, что Наполеон ведет на Россию 400 тыс. человек [38]. По авторитетному в данном случае свидетельству Л. Л. Беннигсена, царь задолго до перехода французов через Неман «был прекрасно осведомлен о численности каждого корпуса, о постепенном их приближении к нашим границам и т. д.»

Более того, непосредственно перед началом войны, на границе были расставлены казачьи посты и учреждена летучая почта. Заранее прибывший на западную границу 1-й Башкирский полк вошел в состав казачьего войскового атамана Матвея Ивановича Платова (14 полков, 12 орудий), находящегося в городе Гродно [39]. В марте 1812 года на западной границе находился и 2-й Башкирский полк, который был расположен в белорусском селе Олеске и входил в 1-ю бригаду полковника Иловайского 12-го, 5-й кавалерийской дивизии 2-й Западной армии [40].