Вследствие этих непрерывных хождений взад и вперед, число присутствующих граждан часто меняется на треть, на половину, иногда даже на три четверти. Никто ни на кого не может рассчитывать. Отсюда вскоре неверие в успех и упадок духа. О том, что происходит в других местах, ничего неизвестно. Это никого и не беспокоит. Циркулируют слухи (canards) то мрачные, то розовые [5] Вот «утка», самая популярная на баррикадах в июне 48 г.: Коссидьер находится в таком-то месте с тридцатью пушками. Само собой разумеется, что такое место находилось всегда в другом конце Парижа. Это не важно. Инсургенты понимали необходимость главаря и, не имея ни одного, выдумывали воображаемого. В этот момент Коссидьер, послуживши делу реакции, стал в свою очередь предметом ненависти роялистов. За неимением других сражающиеся взяли его себе генералом. К несчастью, пушки Коссидьера появлялись лишь у буфета Национального собрания ( Примечание автора ).
. Спокойно слушают пушечные выстрелы и ружейную стрельбу за стаканом вина у прилавка виноторговца. О том, чтоб пойти на помощь осажденным позициям, никому не приходит в голову: «Пусть каждый защищает свой пост, и все пойдет хорошо» — говорят наиболее стойкие. Это своеобразное рассуждение об'ясняется тем, что большинство инсургентов сражается в своем собственном квартале (капитальная ошибка, следствия которой гибельны между прочим и потому, что за поражением следуют доносы соседей).
При такой системе поражение неизбежно. Оно наступает под натиском двух или трех полков, которые обрушиваются на баррикаду и сокрушают немногих ее защитников. Весь бой сводится к однообразному повторению этого неизменного приема. В то время как инсургенты покуривают трубку позади куч мостовых, неприятель направляет последовательно все свои силы на один пункт, потом на другой, на третий, на четвертый и таким способом уничтожает по частям все восстание.
Народ не заботится о том, чтобы мешать этой «приятной» работе. Каждая группа философски ожидает своей очереди, и ей не приходит в голову спешить на помощь подвергающемуся опасности соседу: «Нет! Он защищает свой пост, он не может его покинуть». Вот как погибают от глупости!
Если из-за такой тяжелой ошибки великое парижское восстание 48 года было, подобно стакану, разбито самым жалким из правительств, то какой катастрофы нужно ждать в случае повторения подобной глупости в условиях дикого милитаризма, к услугам которого имеются новые чудовищные завоевания науки и искусства, железные дороги, электрический телеграф, нарезные пушки.
Кстати, то, чего не следует считать одним из новых преимуществ врага, — это стратегические дороги, которые в настоящее время бороздят город во всех направлениях. Их боятся напрасно.
Не создавая лишней опасности для восстания, как это принято думать, они представляют собою, напротив, смесь неудобств и преимуществ для обеих сторон. Если войска передвигаются по ним с большим удобством, то, вместе с тем, они подвергаются большей опасности за отсутствием прикрытия.
Под ружейным огнем по таким улицам передвигаться нельзя. Сверх того, балконы — миниатюрные бастионы — служат для флангового огня, для чего не годятся обыкновенные окна. Наконец, длинные прямые проезды вполне заслуживают названия бульваров [6] Бульваром (boulevard) некогда во Франции называлась внутренняя часть укрепления ( С.К .).
, которое им было дано. На самом деле, это — настоящие бульвары, представляющие естественные защитные форты чрезвычайной силы.
Лучшее оружие в уличной войне — ружье. Пушка производит больше шума, чем дела. Артиллерия могла бы оказать серьезное действие только пожаром. Но подобная жестокость, допущенная в крупных размерах, вскоре обратилась бы против своих авторов и вызвала бы их гибель.
Граната, которую, по усвоенной дурной привычке, назвали бомбой, представляет второстепенное средство, имеющее к тому же массу неудобств. Она потребляет много пороху при незначительном эффекте и обращение с нею крайне опасно; она годится лишь для очень коротких расстояний и может действовать только будучи брошенной из окон. Булыжники с мостовых наносят такой же вред, но они стоят дешевле. Рабочим не зачем тратить деньги понапрасну.
Внутри домов служат револьвер и холодное оружие: штык, шпага сабля и кинжал. В рукопашном бою пика и восьмифутовая аллебарда имели бы перевес над штыком.
У армии, по сравнению с народом, имеется только два крупных преимущества: ружье шаспо и организация.
Читать дальше