Цви Найсберг - Про то, как враг народов войну выигрывал

Вот как живописует Лев Толстой в «Войне и мире» довольно же схожие события, некогда действительно приключившиеся во время войны 1812 года.

Причем надо бы как есть до чего еще именно разом ведь подметить, что более чем вовсе-то совсем же исключительно беспочвенная дискредитация бравого боевого артиллеристского поручика Льва Толстого и близко так нисколько полностью не правомочна…

«И об этом-то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так, как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии – об этом-то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда-то, а Тормасов – туда-то, и как Чичагов должен был передвинуться туда-то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д. Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно».

58

Да вот, однако, в те сколь несусветно проклятые царские времена за то, что некто и впрямь бы осмеливался, высказывать вслух совсем недвусмысленные предположения относительно принципиальной невозможности чего-либо… его зачастую ожидал один резкий окрик, а не пуля, но то были совсем другие «жестокосердные сатрапы», они-то порою с народом излишне простодушно цацкались…

Не губили они огромные людские массы, словно бы то было враз же ставшее вследствие всего своего идеологически вредного непослушания полностью так отныне на редкость бесхозным вовсе ведь и ничейным добром.

А между тем оно точь-в-точь как раз этак сколь неприглядно и выглядело в той-то самой вполне, надо сказать, более чем исключительно до чего еще только первозданно естественной большевистской обыденности.

59

Однако та самая вовсе-то немыслимо вычурно лживая красная пропаганда буквально все исключительно же розовощеко разукрашивает красками искристо так до чего и впрямь вовсе иной весьма вот на редкость донельзя величественной и одутловато помпезной действительности.

Поскольку чего-либо иное было бы для нее никак совсем неприемлемо в качестве яркого и самого так блистательно наглядного живого примера всякого де отсутствия безмятежно единой и безумно гордой собой сопричастности ко всему тому безмерно великому делу более чем полноценно деятельного освобождения всей той нашей некогда всецело единой социалистической родины.

Попросту говоря, некоторые до чего более чем незамысловатые рассуждения, прозванные на чиновничьем языке «окопной правдой», неизменно так входят прямо без стука в исключительно явное и крайне уж грубое противоречие со всем тем до чего официально укоренившимся взглядом на всю ту кромешного ада войну.

Нам-то все уши совсем ведь давно на редкость злосчастно прожужжали о той самой более чем до чего еще немыслимо плотной сплоченности масс пред коварным врагом, что взял да посмел и впрямь вовсе так невообразимо же нагло вторгнуться в совершенно необъятно бескрайние пределы всего этого нашего славного отечества.

60

Уж попросту так и было оно до чего еще совсем безыскусно на редкость так разом воинственно принято в том-то самом безо всякого ныне прискорбия покойном СССР – вместо всей той действительно как есть более чем вполне достоверно объективной реальности сколь явственно преподносить народу ее идеологически строго так донельзя процеженное героизированное краснобайство.

Все события Великой Отечественной войны до нас в ту ныне давнюю советскую пору и вправду доходили разве что в виде всесильно верной помпезно официальной версии, что между тем имела в точности то отношение к подлинным историческим реалиям минувшего века, что и клинический идиотизм к самому так вполне элементарному здравому рассудку.

Все время муссировалась и муссировалась все та сладкоречивая ложь, что была донельзя этак выпукло и наглядно весьма и весьма популярно изложена во всех тех до чего еще бесчисленно многочисленных великолепно иллюстрированных монографиях.