Джоан Дидион - Ползут, чтоб вновь родиться в Вифлееме

Сначала представьте себе Баньян-стрит, потому что именно здесь всё и случилось. Добраться до Баньян-стрит можно, если ехать из Сан-Бернардино на запад по бульвару Футхилл – шоссе 66 – мимо сортировочной станции железной дороги Санта-Фе и мотеля «Форти уинкс». Мимо еще одного мотеля – девятнадцати оштукатуренных типи («Ночую в вигваме и очень рад – нет применения лучше для ваших деньжат!»). Мимо гоночной трассы Фонтана и церкви Назарянина, мимо ресторана «Питстоп-э-гоу-гоу», сталелитейного завода корпорации «Кайзер стил», через городок Ранчо-Кукамонга до ресторана-бара и кофейни «Капу-каи» на пересечении шоссе 66 и Карнелиан-авеню. Если подняться по авеню от «Капу-каи» (что означает «запретное море»), вы увидите бьющиеся на ветру флаги, которые обозначают границу района.

«Полуакровые ранчо! Кафе! Травертиновые полы в прихожей! Первый взнос $95». Следы замысла, вышедшего из-под контроля, обломки Новой Калифорнии. Дальше по Карнелиан-авеню вывески редеют; на смену однотипным цветным домикам приходят выцветшие бунгало, то тут, то там мелькают худощавые заросли винограда, кое-где показываются курицы. Затем дорога резко идет вверх по крутому холму, вот уже и бунгало всё меньше, и здесь, пустынная и разбитая, под сенью эвкалиптов и лимонных рощ, лежит Баньян-стрит.

Как и от многого в этих краях, от Баньян-стрит веет чем-то чудны́м и неестественным. Лимонные деревья, посаженные у подножия подпорной стенки высотой в три-четыре фута, что поддерживает дорогу со стороны крутого откоса, открывают взгляду лишь густую, чрезмерно пышную, жутковато глянцевую листву будто из ночного кошмара. Опавшая эвкалиптовая кора покрыта толстым слоем пыли, подходящее прибежище для змей. Камни не похожи на обычный булыжник: кажется, что это последствия какого-то замолчанного тектонического события. Валяются жестяные садовые грелки и бачок унитаза. По одну сторону улицы раскинулась плоская долина, по другую – прямо над лимонными рощами – грозно нависает с высоты в девять, десять, одиннадцать тысяч футов горная гряда Сан-Бернардино. В полночь на Баньян-стрит не видно ни зги, а тишину нарушает лишь ветер в эвкалиптах и приглушенный собачий лай. Где-то неподалеку, наверное, псарня, а может, это не собаки, а койоты.

Именно по Баньян-стрит ночью 7 октября 1964 года Люсиль Миллер возвращалась домой из круглосуточного супермаркета «Мейфер». Светила тусклая луна, дул ветер, у Люсиль Миллер закончилось молоко. Именно на этой улице около половины первого ночи ее «фольксваген» 1964 года выпуска внезапно остановился, воспламенился и начал гореть. В течение часа и пятнадцати минут Люсиль Миллер металась взад-вперед по улице и звала на помощь, но машин не было, и на помощь никто не пришел. К трем часам ночи огонь наконец потушили, постовые Калифорнийского дорожного патруля дописывали отчет, а Люсиль Миллер всё еще всхлипывала и не могла связать двух слов: когда машина загорелась, внутри спал ее муж. «Что я скажу детям, когда в гробу… в гробу ничего не будет? – проревела она подруге, которую вызвали для оказания моральной поддержки. – Как я им скажу, что от него ничего не осталось?»

На самом деле что-то всё же осталось, и неделей позже оно лежало в закрытом бронзовом гробу, усыпанном розовыми гвоздиками, в часовне похоронного дома Дрейпера. Около двухсот человек, пришедших проститься с усопшим, внимали старейшине Роберту Дентону, адвентисту седьмого дня церкви Онтарио, который вещал о «гневе бушующем, обрушившемся на нас». Для Гордона Миллера, уверял он, «не будет больше смерти, волнений души, недоразумений». Старейшина Ансель Бристоль поминал «этот скорбный час». Старейшина Фред Дженсен вопрошал: «Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» С неба капал мелкий дождь, благословляя иссушенную землю, женский голос затянул «Под сенью рук Христа». Для вдовы церемонию записали на пленку, поскольку сама она находилась в тюрьме округа Сан-Бернардино без права выйти под залог по обвинению в убийстве первой степени.

Люсиль Миллер, разумеется, была из приезжих. Она перебралась сюда из прерий в поисках чего-то, что увидела в кино или услышала по радио, – типичная для Южной Калифорнии история. Миллер родилась 17 января 1930 года в Манитобе, в городе Виннипег. Она была единственным ребенком в семье преподавателей Гордона и Лили Максвелл, адвентистов седьмого дня. Члены этой церкви соблюдают субботу, верят в апокалипсис и второе пришествие, с жаром проповедуют и, если строго придерживаются правил, не курят, не пьют, не едят мяса, не красятся и не носят украшений, даже обручальных колец. Ко времени поступления в колледж Уолла-Уолла (адвентистское учебное заведение, где преподавали ее родители) в городе Колледж-Плейс, штат Вашингтон, эта восемнадцатилетняя девушка обладала непримечательной красотой и примечательно бойким характером. «Люсиль мечтала увидеть мир, – говорил впоследствии ее отец. – И ей-таки это удалось».