Елена Мезенцева - Алёнкины рассказы. Хроники детских фотографий

Особенно меня привлекла изящная баночка на столе. В свете ламп она переливалась хрустальными гранями и разбрасывала вокруг себя разноцветных зайчиков. Гости передавали её друг другу и доставали малюсенькой блестящей ложечкой нечто божественное. Я не могла оторвать глаз от этого действия. Если ложечка такая маленькая, значит, это самое главное блюдо нашего стола?! Как мне хотелось оказаться там, со всеми, за нашим большим столом. Как хотелось прикоснуться к этой волшебной баночке. Но я понимала, что ничем себя выдать нельзя. Иначе уложат в кровать и шторки задвинут.

1957 год. Алёнка

Сколько прошло времени, уже не помню, но наконец, гости засобирались, а родители пошли их провожать. Какая удача! Со стола ничего убрать не успели. Как только входная дверь закрылась, настал мой выход! Подобрав ночную рубашку, я выбралась из кровати, а на ней, между прочим, была натянута сетка! Пулей долетела до стола, забралась на стул, и вот она – эта вожделенная цель! Но время поджимало, родители могли вернуться с минуты на минуту.

Действовать надо было быстро. Маленькой ложечкой возиться было некогда! Решение пришло мгновенно. Схватив столовую ложку, я вытрясла в неё половину содержимого заветной баночки и мгновенно проглотила его.

Боже!!! Волосёнки мои встали дыбом! Глаза не то что на лоб – на затылок переместились и там отдельно горько плакали. Уши свернулись в трубочку, потом развернулись и застыли перпендикулярно голове. Горло горело так, будто я проглотила совок углей из печки. Из носа шёл пар. Мне казалось, что в животе у меня разгорается костёр, родители обязательно увидят его пламя и обо всём догадаются. В кровать бежать я боялась, вдруг случится пожар. Но выхода не было, пришлось прятаться под одеяло.

Так любите ли вы горчицу так, как ненавижу её я?! На всю жизнь наелась.

1957 год. Лёня и Алёнка с новой причёской

Время незаметно откусило три года моей жизни, и я поняла – пора. Пора становиться красавицей! Маникюр, педикюр тогда мне были ещё неведомы. Да и более зрелые девушки во времена моего детства не очень ими себя баловали.

Я уже пробовала с помощью мамы украсить себя конским хвостиком, но она его так сильно затянула, что мои глаза снялись с насиженных мест и закатились за уши. Зрение резко упало. Затею с хвостом пришлось отложить до лучших времён.

Тогда в моей женской голове созрел другой замечательный план. Да, причёску надо менять, а точнее, обзавестись чёлкой. Но только не как у брата Лёни, а такой, чтобы полукругом легла вокруг моего гениального лба. Я уже представляла, как будет ошарашен народ от такой красоты. Как все будут восхищаться и радоваться за меня. Но это должно стать для всех сюрпризом!

Спать в тот вечер меня не пришлось долго уговаривать. Мамины портновские ножницы уже были спрятаны под подушкой. Мода требует жертв – это знает каждая женщина. Мне пришлось жертвовать сном и ждать, пока все уснут.

И вот настал этот час! Ножницы поблескивали в твёрдой руке новоявленного парикмахера-модельера и уверенно делали своё дело.

Утром «восторгам» родителей не было конца! И пусть были они какие-то не явно положительные. Но дело было сделано. Красавица состоялась!

Лимоны в моём детстве были фруктами экзотическими. Они появлялись в доме редко и по особым случаям. Тогда они не лежали жёлтыми ароматными горками на прилавках, как сейчас. Их надо было доставать. Не в смысле сорвать с дерева, а через знакомых или случайно в магазине, отстояв большую очередь. Мне даже кажется, их продавали не на вес, а штучно.

Однажды маме повезло, и в нашем доме оказался этот волшебный солнечный плод. Мы с братом Лёней сначала долго любовались им, втайне завидуя обезьянам, которые имели к лимонам доступ в любое время и в неограниченном количестве. Мы думали, что эти фрукты растут исключительно в Африке, где и обитали эти самые обезьяны.

Вечером за ужином мама приготовила чай, сняла корочку с лимона, а его прозрачные сочные кружочки опустила в наши с братом кружечки. Волшебный аромат разносился по всей комнате. Мы сначала нюхали чай, а потом, зажмурив от удовольствия глаза, отхлёбывали маленькими глоточками чудесный напиток. Но вдруг я заметила, что мама ту кожуру, что сняла с лимона, бросила в папин стакан. Я чуть не захлебнулась чаем от возмущения.