Петр Своик - Казахстан и Россия - быть ли им в новом союзе, или Фрагменты истории власти и оппозиции в Казахстане, нанизанные на собственную жизнь

А замов полагалось утверждать распоряжением премьера, и Сергей Александрович из-за Квятковской мне весь список не подписал. Я ему сказал: «У Вас есть право утверждать. У меня – назначать, пусть работают неутвержденными». Примерно полгода так и было, потом подписал.

Через год с лишним название комитета опять помялось: нам отдали Комитет цен Министерства экономики (бывший Госкомцен КазССР) и мы стали Госкомитетом по ценовой и антимонопольной политике. Потом подсчитали, что за период существования ведомство реорганизовывалось, переименовывалось, разделялось, сливалось и т.д. полтора десятка раз. Я руководил им три с лишним года и на меня выпало всего две смены вывесок. Мой преемник за тот же период шесть раз печатал новую визитку. А все не без того, что, обжегшись на Своике, бывший антимонопольный комитет делили и спускали вниз по компетенции и иерархии.

Как раз с ценами-тарифами тогда особых проблем не было – в отношении естественных монополий работали советская еще инерция и инструментарий тоже, остальное – в рынок. Зато камнем преткновения сразу стала «холдингизация». Правительство табунами переименовывало прежние ведомства в холдинги: был Минлегпром или Минавтодор – стали одноименные холдинги. А мне полагалось все на этот счет проекты указов и постановлений визировать; я как мог сопротивлялся, но чаще бесполезно. Создан был, например, КРАМДС с шустрым Тё Виктором Трофимовичем во главе – туда вообще отдали разноотраслевые и очень богатые куски – и так под тот указ даже и визы не попросили.

Тогда в машинах министров только появились телефоны, и однажды мне позвонил президент. Вначале спросил про «АлматыХлебоПродукт», речь шла о его демонополизации, но вряд ли это было так важно. А потом вдруг и говорит: «Ты писал о Соцпартии, что денег нет и приходится закрывать, но не торопись. Давай подумаем, может быть, я к вам приду…». Продолжения, впрочем, не было, поиск будущего «Нур Отана» пошел по другому пути. Кажется, это было незадолго до создания СНЕК – Партии народного единства Казахстана.

Терещенко как-то проводил заседание Кабмина, мой отчет о работе Антимонопольного комитета, я с трибуны докладываю и не столько отчитываюсь, сколько наезжаю на ту самую холдингизацию. Премьер терпел-терпел, а потом и говорит: «Петр Владимирович, если мы все тут такие неправильные, один Вы правильный, не лучше ли Вам перейти в оппозицию и оттуда с нами бороться?». И я ему с трибуны, серьезно так: «Сергей Александрович, я сам над этим вопросом думал, и так решил: сам не уйду. Пока не выгоните, буду пытаться отстаивать антимонопольные принципы». Тогда сошло и еще долго с рук сходило. Но не бесконечно, конечно.

Еще в депутатах я ездил с делегацией Верховного Совета в Америку, жили в семьях, в пригороде Чикаго – эдакий средний класс, коттеджи, пара этажей с обустроенными подвалами, отопление по ходу ночи автоматически снижается – для экономии. Каждое утро везли вдоль Великих озер в город с его небоскребами, то на биржу, то в больницу для бедных, в муниципалитет, в суд, – много всего познавательного.

А прощальный прием устроил Фил Флеминг, глава ассоциации юристов, нас принимающей. Там меня познакомил с младшей дочкой, она заканчивала колледж и хотела бы поездить по миру, потренироваться в языках. Я, конечно, заявил, чтобы ехала к нам – лучше места для начала не найти.

Ну, сказал и сказал, а спустя полгода, я уже в правительстве, получаю письмо от Фила: с удовольствием принимаем Ваше великолепное приглашение, пусть моя дочь поживет у вас полгода, а потом мы готовы принять вашу.

И вот приезжает Кэтрин, а мы живем на госдаче, это где «До Медео 5000 м», и она с нами. По-русски – ни слова, но вот (что значит – американский ребенок) на моих «Жигулях» она по незнакомому городу сразу начинает разруливать только так. Обучение языку, что называется, сначала на кухне – Наталья старается, а потом уроки у преподавателя. И вот где-то месяца через два Катя, коверкая слова, все-таки начинает изъясняться.

В ответ в Вашингтон едет Лена, тоже пытается учить. Месяц проходит, второй, она пишет – ничего не получается. Однако через полгода приезжает уже с английским. И сейчас он у нее профессиональный.

Кстати, о дочерях: участие в их профориентации и трудоустройстве я принимал самое минимальное. Маша с самого начала решила, что будет химиком, после восьмого класса сама выбрала химико-технологический техникум, и мы решили отправить её в Кинешму к родителям Натальи. Потом (мы уже вернулись в Алма-Ату) подала на химфак КазГУ. Как отличница сдавала только один экзамен, тоже на «отлично», я при этом лишь присутствовал. Получила красный диплом, осталась на кафедре, по ходу защитила кандидатскую диссертацию (мы с Натальей присутствовали – очень научно, я понимал только связующие слова), все хорошо, но… Совершеннейшие копейки и полное отсутствие перспективы. Поэтому обратился к Виктору Григорьевичу Язикову – тогдашнему руководителю «Казатомпрома». Машу взяли простым инженером в Институт высоких технологий при КАП, сейчас она там же заместителем директора по науке.