Михаил Юрьев - Как быстро выйти из кризиса

А внутренний фондовый рынок?

— Сейчас на нём аналогичная ситуация, поскольку значительная часть игроков, делающих погоду, представляет собой международный спекулятивный капитал. В случае перехода к мягкому валютному регулированию они исчезнут: никто из них (кроме прямых агентов западных правительств, которые таким способом сами определятся) не захочет работать при отсутствии возможности купить на прибыль валюту и репатриировать её. Но фондовый индекс всё равно останется в разы ниже нынешнего, потому что количество покупателей сильно снизится из-за ухода иностранцев, а количество акций останется прежним. Но я бы и по этому поводу не комплексовал. Фондовый рынок в своё время играл важную роль в развитии рыночной экономики как источник капитала, то есть альтернативный банкам институт по трансформации накоплений в инвестиции. Но сейчас эта его роль сильно снижена: подавляющую часть транзакций составляет вторичный рынок, который никуда не привлекает капитал, а только перераспределяет его между биржевыми игроками. Фонды и компании прямых инвестиций значительно лучше с этим справляются. Но у фондового рынка есть огромный минус, по крайней мере для нас: он сильно повышает ликвидность активов своих владельцев. А это плохо: только тогда, когда активы малоликвидны, пусть при этом даже и высокодоходны, появляется объективная общность исторической судьбы капиталистов и всей страны. Для нас, на мой взгляд, это первостепенно важно.

Так, может, закрыть на время биржу? Или навсегда, принудительно проведя делистинг всех эмитентов?

— Это точно не тот вопрос, который следует публично обсуждать, чтобы не вызывать неадекватных реакций игроков.

А можно ли в ответ на санкции ввести запрет российским корпорациям на выплату долгов зарубежным кредиторам?

— В принципе да, такая мера возможна, но надо понимать, что это по определению называется дефолтом. То есть в ответ любое имущество России как государства (в том числе все доллары и евро резервов ЦБ и правительства) и наших компаний на Западе будет конфисковано. Всё это как минимум требует детального просчёта и превентивных мер, в частности, полного перевода наших резервов, например, в гонконгский доллар. Но это чисто с экономической точки зрения, а с политической я бы оставил эту меру (готовясь к ней уже сейчас) как ответную на момент более радикальных и наглых шагов Запада, например, отключения СВИФТ.

Тогда, возможно, есть смысл выплатить корпоративные долги из резервов ЦБ, в том числе чтобы их сохранить — это соизмеримые цифры.

— Говоря о сохранении, здесь явно имеется в виду, что их могут заморозить (пока они в долларах и евро). Но если это вдруг произойдёт, то будет безумием платить после этого Западу хоть что-то, в том числе корпоративные долги. То есть это и так схлопнется, зачем торопиться. Итак, для сохранности ЗВР смысла это делать нет. А в индивидуальном порядке можно посмотреть и сделать это для некоторых компаний — важно только, чтобы их список не исчерпался «приближёнными». Но и помогать всем, в том числе тем, кто непонятно куда дел взятые за рубежом кредиты, тоже неразумно.

Если сохранятся базовые причины ослабления рубля, в частности низкие нефтяные цены и сокращение иностранного кредитования, то не поможет никакое валютное регулирование.

— В каком-то смысле да, это у меня, собственно, прямо и указано. Но дело в том, что обвал рубля, и нынешний, и любой прошлый и будущий, лишь отчасти в количественном отношении является прямым эффектом объективных факторов, а отчасти результатом мультипликаторов этого эффекта. Валютное регулирование не затрагивает эффектов, но отключает мультипликаторы, особенно не стихийные, а целенаправленно включённые против нас, и тем самым превращает обвал в обычное падение. Но главное назначение валютного регулирования не в том, чтобы рубль обратно вырос (не уверен даже, что это полезно), а в том, чтобы сделать возможным кредитную эмиссию: без него и курс обвалится при её включении, и все деньги утекут за рубеж.

Недавно вышла статья нового зампреда ЦБ Тулина, в которой он полемизирует о необходимости эмиссии, правда, не с вами, а с Глазьевым. Что вы скажете о его аргументах?

— Хочу начать с того, что я знаком с г-ном Тулиным 20 лет и весьма высокого мнения о нём как профессионале. Считаю, что для ЦБ и страны в целом его возвращение в ЦБ — большая удача, тем более на место доктринёрки Юдаевой. В своей статье он справедливо и глубоко отмечает, что для возможности поглощения большой денежной массы экономика должна быть значительно более сложной, чем сейчас. Это должно выражаться и в увеличении количества субъектов, и в их диверсификации, и как следствие умножения межотраслевых финансовых перетоков и вообще количества транзакций, которые, собственно, и обслуживает денежная масса. Полностью согласен с этим анализом, но считаю, что тут налицо классический вопрос: что было раньше, яйцо или курица? Усложниться нашей экономике не даёт в первую очередь именно нехватка кредита. Предлагаемые мною меры приведут как раз к быстрому увеличению количества игроков, в том числе и прямо за счёт норматива кредитования нового бизнеса и смягчения требований к обеспеченности проектного финансирования — у меня это чётко написано.