Array Сборник - Советская гениза. Новые архивные разыскания по истории евреев в СССР. Том 1

В апреле 1917-го в городе организовалась ячейка социал-демократической партии Бунд во главе с Моисеем Шерманом, бухгалтером омского отделения Русско-Азиатского банка. В декабрьском номере журнала «Сибирский вестник Бунда», издававшегося в Томске, сообщалось: «Омская организация насчитывает до 100 членов. Аккуратно платящих членских взносов – свыше 70 ч. Численно омская организация, пожалуй, самая сильная в Западной Сибири». При этом особо подчеркивался пролетарский характер ячейки, которую «выгодно выделяет социальный состав ее членов – они почти все рабочие из беженцев» [18] Наши сибирские организации. Омск // Сибирский вестн. Бунда. 1917. № 6 (дек.). С. 9. Всего у Бунда в тот период имелось в Сибири девять организаций общей численностью 400 человек (см.: Штырбул А. А. Политическая культура Сибири: опыт провинциальной многопартийности (конец XIX – первая треть XX вв.). Омск, 2008. С. 569). .

Февральская революция создала условия для реализации идей общинной автономии, горячо обсуждавшихся в российском еврействе с конца XIX века. Необходимость построения демократической общины, основанной на всеобщем равном избирательном праве, признавалась едва ли не всеми политическими силами, хотя в отношении самого ее характера имелись серьезные разногласия. Сторонники ряда еврейских партий, в том числе и сионисты, выступали за национально-персональную автономию и включали в предполагаемую сферу деятельности общины самый широкий круг проблем – вплоть до социального обеспечения, здравоохранения и регулирования эмиграции. Бундовцы придерживались концепции национально-культурной автономии и ограничивали компетенцию общины исключительно вопросами образования и культуры [19] Подробнее о дискуссиях по поводу круга полномочий демократической общины см.: Фишман Д. Вокруг идиша: очерки истории евр. культуры в России и Польше. Киев, 2015. С. 133–143. . На общинных выборах, прошедших в 1917–1918 годах, победу во всех сибирских городах, как и в большинстве городов страны, одержали сионисты [20] Подробнее об этом см.: Кальмина Л. В. Сионизм в Сибири в 1914–1920 годах: эволюция идеи // Мировой кризис 1914–1920 годов и судьба восточноевроп. еврейства. М., 2005. С. 203–214. . Но здесь, в Сибири, оторванной от остальной России на протяжении Гражданской войны, они получили немного больше времени для практического воплощения собственных представлений о независимой национальной жизни, чем в других регионах, где уже летом 1919-го демократические еврейские общины были запрещены.

Выборы в Омский еврейский общинный совет (ваад) состоялись в ноябре 1918 года. На них двадцать мест из тридцати получили кандидаты, шедшие по списку сионистского комитета (то есть общих сионистов). Члены «Цеире Цион» завоевали пять мест, внепартийный список «прихожан Нового молитвенного дома» – три места, бундовцы – всего два. В печати сообщалось:

Председателем избран д-р И. М. Шершевский (сионист), товарищем] председателя] С. И. Кадыш (беспартийный), секретарем – д-р О. Л. Лурье (сионист), казначеем – Л. А. Мериин (сионист). <���…> На одном из последующих заседаний избран был еще один секретарь – М. Н. Полонский («Цеире Цион») [21] Омск. (Выборы в общинный совет) // Евр. жизнь. Иркутск, 1919. № 2 (22 февр.). С. 13. .

В соответствии с позицией получивших большинство сионистов предполагалось, что в ведение совета перейдут все городские еврейские учреждения, включая школу, беженский комитет и погребальное братство. Вскоре, в январе 1919-го, членом исполнительного органа Национального совета еврейских общин Сибири и Урала на съезде в Иркутске избрали омского торговца Соломона Кадыша, бывшего заместителя городского головы, беспартийного, но поддержанного сионистами [22] См.: Бюллетень Съезда еврейских общин Сибири и Урала. Иркутск, 1919. № 3 (17 янв.). С. 7 // ГАНО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 2. Л. 7. .

При правлении Колчака (с ноября 1918-го по ноябрь 1919 года), когда Омск сделался столицей Белой России, руководство еврейской общины неоднократно демонстрировало поддержку установившемуся режиму. Например, в феврале 1919-го на встрече с Верховным правителем представители общинного совета заявили о «сочувствии существующей власти», а осенью призвали своих соплеменников оказать помощь родине и армии, «сражающейся за свободную и счастливую жизнь» [23] См.: Забайкальская новь. Чита, 1919.26 февр.; Русь. Омск, 1919.21 сент. (цит. по: Нам. И. В., Наумова Н. И. Еврейская диаспоры в Сибири и на Дальнем Востоке в условиях смены политических режимов (март 1917 – февраль 1920 гг.). Красноярск, 2003. С. 168). . Вероятно, такая позиция нравилась далеко не всем даже внутри совета. По крайней мере, впоследствии, уже при советской власти, депутат от «Цеире Цион» Моисей Полонский вспоминал о том времени так: «…мне же еще как секретарю совета пришлось вести протокол заседания, на котором среди других вопросов был заслушан доклад об этом мерзком посещении ставленника буржуазии, показавшего себя повальными избиениями рабочих и крестьян и еврейскими погромами по всей колчаковщине» [24] Полонский М. Н. Моя биография, 21 февр. 1926 г. // ГИАОО. Ф. 141. Оп. 2. Д. 534. Л. 56. .