Алексей Мельников - Записки репортера

Штаб «освободительного» от «нерусских» людей движения спокойно заседал в здании областного драмтеатра, на что впоследствии обратила внимание областная прокуратура. Обратила, опросила, но ход делу не дала. Сегодня главные организаторы и имиджмейкеры движения за «чистоту калужской крови» уверенно дирижируют областной культурой и поучают паству, кто "славянин", а кто нет, и кого – долой, покоясь в роскошных министерских креслах.

Калуга долгое время гордо, самодовольно и неловко позиционировалась в «красном» поясе страны, упорно сопротивляясь разуму и самоотверженно отдаваясь предрассудкам. Сегодня цвет пояса заметно потемнел – из красного стал превращаться в коричневый. Национализм – это тот снежный ком, по жадной бестолковости столкнув который можно обрушить ненароком всю снежную лавину человеческого несовершенства целиком, и самими под ней быть уже никогда и никем не раскопанными.

Россия – страна обширная. Даже слишком. А потому – тесная. По сути – коммунальная. Это, когда места вокруг навалом, а живёшь с подселением. Часто – совсем нерадостным. Порой просто, казалось бы, невозможным, вовсе немыслимым, фантасическим. И всё равно – всамделишним…

Когда это началось – сказать трудно. Наверное не так давно. Когда, например, самый главный порох в стране и беприпасы задумали создавать именно под стенами Троице-Сергиевой лавры. Испещрив предместья святой обители десятками километров колючих заграждений вокруг всякого рода взрывчатых НИИ.

Или – обитель преподобного Серафима Саровского. Почему-то именно в ней приспелось создавать атомную бомбу. А за ней ещё более дьявольскую вещь – бомбу водородную. Других мест в необъятной матушке-Руси для столь безбожного занятия, как видно, не нашлось.

Или – древний Козельск и его тихая Оптина пустынь. Пристанище особой уединённой святости, прибежище главных литературных столпов России. Нынче же – приют для ядерных ракет, грозно ощерившихся на весь "неправославный" мир.

Или – вновь причаливший к метрополии Крым со своими обителями и покоящимися в них мощами святых угодников, могучим кафедральным собором Александра Невского, воскресшим по радению президента Путина и взятым под охрану танком на постаменте времен второй мировой войны и бронзовыми десантниками в касках времен нынешних, "спецоперационных".

Или – древний русский град Муром – столица одухотворённой любви и семейного счастья. Город русских святых правоверных Петра и Февронии. И тут без токсичного влияния современности не обошлось – родина нечаянного изобретателя самого страшного русского оружия – телевизора.

Святителям на Руси, как правило, не везёт дважды: перед канонизацией и после. Когда к ним, мученически ушедшим в вечность и прославленным в соответствующем высокочтимом лике, подселяют не в меру подобающих "квартирантов". И заставляют их, безмолвных, покорно сосуществовать. А нас – таким образом постигать свою непостижимую сущность.

"Эх, Русь, Русь, куда несёшься ты? Дай ответ. Не даёт ответа…"

Эйнштейн как-то обронил, что если бы мог предвидеть, к чему человечество приведут исследования в области атомного ядра, то с удовольствием променял бы славу великого физика на судьбу никому неизвестного провинциального часовщика. «Высвобождение атомной энергии, – заявлял Эйнштейн, – изменило всё, кроме нашего мышления…» То бишь – снабдило далеко несовершенное человеческое существо ужасающим механизмом молниеносного самоубийства.

О том, что оно, это самоубийство, вполне реально, покуда в ракетных шахтах и авиационных бомболюках гниют без «дела» скопища начиненных плутонием, ураном, дейтерием, тритием и чёрт знает чем ещё боеголовок, способных разнести в щепки весь земной шар – об этом вроде бы все сегодня помнят. Помнят и всякий раз стучат по дереву, когда клянутся в невозможности повторения Хиросимы с Нагасаками. Хотя, нет-нет, да и схватятся жарко спекулировать на тему: а что, если всё-таки опять попробовать?..

Чем дальше история уходит от момента родин атомного дракона, тем более иллюзорно и легкомысленно воспринимается любое упоминание всуе атомной войны. Той самой, о которой с ужасом говорили все те, кто по нечаянности был причастен оплодотворению идеями этой, столь плодовитой на уничтожение всего живого роженицы смерти. Великие из великих Бор с Эйнштейном, а также их последователи – Борн, Юкава, Поллинг, Жолио-Кюри, у нас – Капица, после – Сахаров, даже в фашистской Германии – Гейзенберг (по одной из версий сделавший всё от него возможное, чтобы возглавляемая им немецкая физика не смогла создать собственную атомную бомбу), а в Америке – даже Опенгеймер, в финале ужаснувшийся своему детищу – все отчаянно и часто с риском для жизни отстаивали одну простую идею: выкиньте навсегда из головы идею ядерного конфликта.