Михаил Эпштейн - От совка к бобку - Политика на грани гротеска

То, что кладбищенская земля напоминает о Крыме, настолько очевидно, что Мандельштам даже выбросил первые две строки следующего четверостишия, оставшиеся в черновике:

Казалось бы, что общего между Крымом и кладбищем, где гуляли Марина и Осип, в той самой Александровской слободе, где за триста с лишним лет до того Иван Грозный убил своего сына? Предчувствие смерти. Причем безутешное, неотвратимое, ибо в чудо воскресения они не верят. Вероятно, Мандельштам потому и заменил две строки рядами точек, что они нагляднее любых слов демонстрируют ту черноту и глухоту, в которую обрывается страна.

Но какой это обрыв? В пространстве? Или во времени?

Написано стихотворение в июне 1916 г., т. е. задолго до конца гражданской войны, когда Россия, действительно, «оборвалась» в Крыму. Последние белые части — врангелевские — покинули Россию, отплывая из Крыма, а с ними сто тысяч беженцев из коммунистической России (включая И. А. Бунина). Там оборвалась досоветская история. А где и когда оборвется постсоветская?

Еще одно невольное пророчество — «Скрымтымным» А. Вознесенского 1970 г… Речь идет о темном, таинственном, судьбоносном, что выражается глоссолалией «скрымтымным», созданной языковым воображением поэта. Приведу стихотворение целиком.

Прежде всего, поражает отсылка к тому же стихотворению Мандельштама о кладбище, где он гулял с Мариной и которое напоминало им о Крыме. Теперь Марина сама в могиле, причем затерянной — двойная загадка, обозначенная все тем же тарабарским «скрымтымным».

На все длинное слово — одна воющая, рыдающая гласная «ы», трижды повторенная. Что еще скрыто в этом слове, какие корни-смыслы в нем спрессованы? Скрыт, мыт, тьмы, сырым, крысы, смык, рыск, рык, тартар, тыртыр. Страшные слова, за которыми таится смерть, подземелье, мрак, загробье, скрежет зубовный и тьма кромешная, мыт, снимаемый с мертвых, отправляемых в тартар…

Среди этих составляющих выделяется и «крым», который тематизируется в строке:

Если понимать под «скрымтымным» нечто неясное, пугающее, псевдоним самой судьбы с ее темной ухмылкой, то в этой строке судьба ухмыляется дважды. То, что случилось с Россией в минувшем году, — это именно «скрымтымным», и это именно Крым. Дважды вещее созвучие. Мало кто уже помнит, из-за чего тогда закрыли Крым, какое местное бедствие отразилось у Вознесенского. Скорее всего, имеется в виду эпидемия холеры в августе 1970 года. Но то, что Крым «закрыли» — отсоединили и от материка, и от всего мира — в 2014 г., уже читается в этом стихотворении, написанном за 44 года до того, как его смыслу предстояло сбыться в полную меру.

Рим, как известно, пал от нашествия варваров. Для Вознесенского скрымтымным — это угроза Риму, который не понял извне надвигающегося варварства, а потому погиб. Но не относится ли эта угроза и к Третьему Риму? Только варварство надвигается на него не извне, а изнутри, и точно так же превещает гибель. Это скрымтымным, эта тьма, вдруг накрывшая страну и несущая в себе рычащее тюркское «крым», и есть предупреждение, посланное в стихах Вознесенского от первого Рима к Третьему.

Хочется закончить это размышление о двух поэтических предчувствиях стихами Константиноса Кавафиса «В ожидании варваров». Последние строфы: