Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Кроме того, по картинам этого колумбийца можно изучать актуальные проблемы его родины: он изображает и нападение мафии, и солдат, ищущих коммунистических повстанцев, и даже революционера с серпом и молотом на голой попе.

Увы, политическая напряженность в колумбийском обществе проявляется не только в картинах Фернандо Ботеро. В Боготе я взял велосипедную экскурсию по городу. Гидом была молодая девушка чисто европейской внешности: я слушал ее рассказ, и мне стало казаться, что я еду не по городу, а по какому-то театру военных действий.

«Это наш главный собор, а рядом Дворец правосудия; в 1985-м его захватила левая группировка, взяв несколько сот человек в заложники. Они требовали, чтобы им дали выступить по телевидению, но президент начал штурм дворца, солдаты убивали всех подряд, дворец пришлось заново отстраивать», — вот ее примерные слова на центральной площади города.

Отъехали с полкилометра: «Здесь в 1948-м начались бои между левыми и консерваторами, весь центр города был разрушен».

Когда мы переместились в другой район, объяснения, кажется, начались вполне мирно: «Это богемный район города, здесь проходит кольцо бульваров. Архитекторы задумали сделать здесь «латиноамериканский Париж».

Но «мирность» была недолгой: «Также здесь находится крупнейший университет Колумбии. Почти все студенты придерживаются левых взглядов, так что столкновения с полицией здесь происходят регулярно».

Пока я представлял себе уличные бои, начался дождь, и мы быстро забежали в кафе. Со стены на нас взирал портрет Карла Маркса.

Кстати, в этом же районе я увидел такое граффити: справа колумбийский народ, в середине «сердце Колумбии», а слева — «американская военщина» и Трамп. Мне его даже стало немного жалко: во всех латиноамериканских странах его поносят, на каждом шагу склоняют. Даже меня, когда я отказался дать деньги попрошайке, назвали Трампом.

Как-то в одном из местных баров я разговорился с одним пареньком. В конце разговора он спросил, как меня зовут. Я ответил: «Игорь. Это типичное русское имя. У вас же в Колумбии любят русские имена. Если «Игорь» сложно для тебя, то можешь называть меня просто «Тимошенко».

В баре мгновенно наступила тишина. В глазах людей читалась смесь страха и уважения. Дело в том, что Тимошенко — это псевдоним (в честь советского маршала) лидера коммунистических повстанцев. Самое забавное, что посетители бара и не знали, что Тимошенко — это украинская фамилия. Кстати, один из кандидатов на президентских выборах, отличавшийся левыми взглядами, носил фамилию Petro, и противники прозвали его «Петрошенко».

Однажды меня спросили, из России ли я.

— Как вы узнали?

— Ну, вы в автобусе читали книжку на русском.

— На самом деле все сложно — я русский, но из Америки.

— Действительно сложно. Это все равно что немецкий еврей.

Прозвучало как-то зло. Вспомнил свой разговор с учительницей в Гватемале. Она была в восторге, что я из России, но узнав, что я живу в США, ее словно подменили.

«Вы — предатель! Я восхищаюсь синьором Путиным за то, что он борется с американским империализмом!» — процедила она. В общем, в Латинской Америке Россию знают и любят.

Кстати, в советское время в наших университетах училось немало студентов-коммунистов из Колумбии. И последствия этой помощи далекой латиноамериканской стране можно ощутить и сегодня.

В небольшом городке спросил дорогу у пожилой колумбийки — она раздраженно ответила, что по-испански не понимает. «Do you speak English?» — спрашиваю. Отвечает: «Nd, solo Russo» («Нет, только по-русски»). Старушка оказалась из Брянска — ее дочка еще в советское время вышла замуж за колумбийского коммуниста, учившегося у нас. Спрашиваю, как живет коммунист сейчас. Оказывается, очень даже неплохо: дома в Боготе и Медельине и дача на Карибах.

Впрочем, в Россию ехали не только коммунисты. Так, в Боготе я познакомился с необычной семьей: жена хакаска, а ее муж Икаро Вальдеррама — колумбийский индеец. Икаро Вальдеррама выучился в Боготском университете на философа, но, хотя ему и предлагали остаться преподавать в alma mater, предпочел путешествовать по Сибири, изучая культуру коренных народов и сравнивая ее с индейской.

Особенно Икаро понравился Байкал, и он даже сделал тату с названием этого озера на кириллице. В одном из таких путешествий он и познакомился со своей будущей женой.