Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Например, в деревеньке Руби с населением в 170 человек, расположенной в 10 часах путешествия на лодке от ближайшего городка, меня всерьез убеждали, что о возможности интервенции говорил сам Владимир Путин, а российские самолеты уже подлетали к границам штата (об этом действительно писала американская пресса).

Когда же я решил посетить местную дискотеку, то хозяин дома, где я остановился, забеспокоился: «Не засиживайся там слишком долго, а то индейцы напьются и припомнят тебе, что Путин начал военную базу вблизи Аляски строить!»

Я честно перерыл весь интернет и, не найдя никаких доказательств таких поползновений Кремля, пытался переубедить моих собеседников, что, кроме анекдота о том, что Аляска — это «айс-Крым» (ice-cream), никаких признаков потенциальной российской интервенции не существует. Увы, слушали меня с явным недоверием.

Самое интересное, что не совсем понятно, чего же в реальности боятся жители аляскинской глуши. Я несколько лет жил на Камчатке и Чукотке и могу засвидетельствовать, что жизнь по обе стороны от Берингова пролива похожа настолько, что я часто путался и называл Аляску Камчаткой. Дома местных деревень — типичные русские избы Сибири и Дальнего Востока. Так же, как в России, водопровод здесь считается предметом роскоши, туалеты на улице, а топят дровами.

Сходства еще больше усиливается чисто сибирскими просторами, полноводным величием воспетого Джеком Лондоном Юкона, безбрежными лесами, лугами с березовыми рощами на косогоре. Природа здесь мне показалась даже «более русской», чем в самой России.

Как и на российском Севере, доставка товаров в деревни аляскинского буша возможна лишь летом — баржами по рекам. Поэтому набор товаров минимален, а цены просто бешеные. Например, пачка картофельных чипсов стоит шесть долларов — в три раза выше, чем в «материковой» Америке!

Местные живут здесь в основном натуральным хозяйством. Лосось в реках Аляски водится в изобилии. Пойманную рыбу обрабатывают в специальных коптильнях, а вот красную икру, в отличие от нашего Дальнего Востока, попросту отдают собакам — аляскинцы почему-то считают, что ее есть не нужно.

С сентября по октябрь начинается сезон охоты, и практически каждой семье удается за это время убить хотя бы одного лося — подсчитано, что именно такого количества мяса достаточно до следующего сезона.

Так же, как и на Дальнем Востоке, местные жители заготавливают ягоды — увесистые кадки с квашеной брусникой и черникой есть в каждом доме. А вот грибы здесь собирать не принято. Коренные народы Аляски, как и нашего Севера, их не едят, а белые американцы привыкли лишь к специально выращенным шампиньонам, поэтому подосиновики стоят нетронутыми даже на улицах аляскинских деревень.

Большинство населения буша — коренные народы Аляски (индейцы и эскимосы). В их языке со времен российской колонизации по-прежнему осталось достаточно много русских слов. Так, например, белых людей они называют «гозак» (испорченное «казак»). Очень популярны местные имена Айван (Иван) и Питка (Петька), причем они могут быть и женскими тоже. «Русские имена очень мужественные. Айван звучит почти как I won! (я победил)», — льстили мне индейцы.

При этом хочу подчеркнуть, что я был в северной, арктической Аляске, расположенной на значительном расстоянии от былых центров русской колонизации. Поэтому можно с уверенностью сказать, что на юге Аляски, где до сих пор сохранились русские деревни, культурное влияние России чувствуется еще сильнее.

Аборигены и Дальнего Востока, и Аляски уже практически не говорят на родных языках. По обе стороны от Берингова пролива язык коренных народов преподают в школах в качестве факультатива.

Например, в городке Фэрбенкс — «столице» аляскинской Арктики — есть радиостанция, вещающая на эскимосском и атабаскском языках. Правда, как говорят знающие люди, с явным английским акцентом.

В некотором смысле малым народам в России повезло все-таки больше. Еще в 1960-х годах прошлого века на Аляске белые учителя говорящим на родном языке детям мазали губы мылом. На магазинах же и барах вывешивали плакаты: «Индейцам алкоголь не продаем».