Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Даже сам внешний вид спустившихся с гор партизан вызывал у их односельчан ужас: все они носили длинные, до груди, бороды и спускающиеся ниже плеч волосы. Под угрозой наказания моджахеды заставляли всех местных жителей ходить на пятничную молитву в мечеть. Женщины были обязаны появляться в общественных местах в платках, закрывающих шею и волосы. Категорически была запрещена продажа спиртных напитков и сигарет. Провинившихся били в мечетях, причем почему-то не палкой, как полагается по шариату, а снарядом от ручного гранатомета. За курение полагалось двадцать ударов, за употребление алкоголя — сорок, за прелюбодеяние — сто. Другим распространенным наказанием было посадить человека в закрытую цистерну, а потом бросать в нее камни. Как правило, у несчастного лопались барабанные перепонки.

В гражданской войне в Таджикистане я однозначно поддерживал оппозицию. Объяснялось это достаточно просто: оппозиции противостояли люди с коммунистическими, просоветскими убеждениями. В те годы я ненавидел коммунистов столь сильно, что готов был поддержать любого, кто выступал против них.

В реальности же как раз не «коммунисты», а исламисты, слегка разбавленные местными «демократами», проявили чисто большевистское неуважение к мнению населения. Дело в том, что в 1991-м кандидат от оппозиции талантливый кинорежиссер Давлат Худоназаров проиграл выборы бывшему первому секретарю коммунистической партии Таджикистана Рахмону Набиеву. Оппозиция не смирилась с поражением и организовала многотысячные непрерывные митинги, плавно переросшие в гражданскую войну.

В разговорах со мной лидеры оппозиции часто говорили мне о «руке Кремля», о том, что в реальности они воюют не с «Народном фронтом», а с Россией. Однако в реальности по-настоящему убедительных и неопровержимых доказательств помощи Москвы «красным» не было. Да, в сентябре 1992 года во время наступления исламской оппозиции офицер расположенной в Таджикистане 201-й российской дивизии Махмуд Худой-бердыев вывел российские танки и направил их на помощь Сангаку Сафарову. Этот эпизод, по мнению многих, переломил ситуацию в гражданской войне, и именно с него началось наступление антиисламистов. Однако, по версии Москвы, Худойбердыев действовал по собственной инициативе.

Весьма интересны и признания скандально известного экс-полковника ГРУ Владимира Квачкова, который утверждает, что руководство России, Узбекистана и Казахстана поручило ему организовать антиисламистское движение в Таджикистане. Как утверждает Квачков, для этой цели не удалось подобрать другого лидера, кроме «чисто советского человека», уголовника с 23-летнем стажем Сангака Сафарова. Но опять же — нет твердой уверенности в том, что полковник не преувеличивает своей «роли в истории».

Но — вне зависимости от того, помогал или нет Кремль «Народному фронту» — у Кремля были достаточно серьезные резоны поддерживать противников оппозиции.

«Демократы» в объединенной таджикской оппозиции составляли ничтожное меньшинство, а костяк ее составляли сторонники исламского государства. Практически очевидно, что придя к власти (вспомним опыт иранской революции), исламисты бы быстро расправились со своими временными попутчиками — демократами и создали бы враждебное России исламское государство.

К слову сказать, человек европейской культуры Давлат Худоназаров достаточно быстро разочаровался в своих союзниках-исламистах. Во время наших встреч во время гражданской войны он часто хотел отмежеваться от действий исламистов, подчеркивая, что это люди «совсем не из его круга» и что он с ними познакомился лишь незадолго до президентских выборов.

Как-то я его спросил, что за люди «молодежь города Душанбе» (этим странным термином в таджикской столице называли вооруженных уголовников, поддерживающих оппозицию).

— Я думаю, что это вооруженные люди, живущие в Душанбе, — устало сказал мне Худоназаров и неожиданно добавил: — Все это очень плохо, у меня душа устала болеть за Таджикистан.

Еще больше подточил мою веру в демократию в Средней Азии мой личный опыт работы правозащитником в регионе. Местные оппозиционеры и правозащитники оказались ничуть не лучше (если не хуже), чем те диктаторы, с которыми они боролись. Подавляющая часть этих борцов за справедливость была обеспокоена лишь получением гонораров с Запада. Так, во время судебных процессов над исламистами в Узбекистане западные правозащитники давали около $10 за копию приговора (для местных достаточно большие деньги). И вместо того, чтобы как можно быстрее передать эти документы огласке, их среднеазиатские коллеги прятали эти документы друг от друга, чтобы самолично обменять обличающие документы на вожделенные доллары. Безусловно, среди местных борцов за справедливость попадались и честные люди, но доля таких была удручающе низка.