Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Штатских мужчин здесь почти не наблюдалось — зарплату жителям республики не выплачивали годами, и среднему душанбинцу не по карману была не то что бутылка импортной водки, а даже обычный хлеб. Коротать вечера российским военнослужащим помогали местные русские красавицы. Взять проститутку на ночь здесь стоило всего лишь 20 долларов, но многие контрактники экономили и брали за эту же цену одну женщину на троих: предложение превышало спрос, и девушка обычно не возражала.

Было бы неверным считать всех сидящих в баре девушек путанами. Многие из них просто приобщались к «красивой», почти недоступной для них жизни, не теряя надежды, что кто-нибудь из военных оценит их по достоинству и, кроме постели, предложит руку и сердце. Местные газеты заполняли объявления: «Выйду замуж, познакомлюсь с российским военным».

Столь высокая популярность бойцов российской армии объяснялась просто. Их зарплата по местным меркам — просто фантастическое богатство. К тому же, для многих таджикистанских славянок «военный — это не профессия, а средство передвижения» (современный вариант «застойной» шутки о евреях). Связав с ним судьбу, девушка через некоторое время уедет в богатую и сытую — по здешним представлениям — Россию.

«Страшноватая все-таки страна этот Таджикистан. Я только приехал и пошел прямо в форме погулять по парку, — рассказывал мне офицер-контрактник. — Подходит ко мне русская женщина лет двадцати пяти, миловидная, интеллигентная. Спрашивает, давно ли я служу в Таджикистане. В общем, разговорились. Она предложила мне себя на ночь, а взамен попросила купить ей продуктов на неделю. Ну, скупил я полрынка, приехали мы к ней, а там ее мать. И что меня поразило — старушка была мне очень рада. «Если бы не такие, как вы, то мы бы давно с голоду подохли!» — сказала она со слезами на глазах».

Несмотря на то, что формально в Таджикистане коммунисты («Народный фронт») воевали против «исламско-демократической» оппозиции, в реальности это была типичная межплеменная война, подобная резне между хуту и тутси в далекой Руанде.

Таджики так и не сформировались в единую нацию: каждый регион имеет свой диалект и свои особые обычаи. Во время войны выходцы из Худжанда и Куляба воевали за «красных», а гармцы и памирцы — за «исламо-демократов». При этом этническими чистками не гнушались обе противоборствующие стороны. Очень популярной тогда была проверка с помощью детской считалочки, выявлявшей диалект того или иного региона. Если «экзаменуемый» произносил считалочку неправильно, то его тут же убивали.

Уже после войны, в начале 2000-х, в одном из кишлаков Гарма на юге Таджикистана я познакомился с директором местной школы Азизом. Меня поразил взгляд этого человека — казалось, что он воспринимает окружающий его мир не как реальность, а как декорации надоевшего спектакля.

За несколько лет до этого Азиз был полевым командиром оппозиции. Однажды в его кишлак на пограничной реке Пяндж нагрянули кулябцы и стали поджигать дома. Азиз с афганского берега наблюдал в бинокль, как горит его дом. Ночью он переправился через реку и пришел на родное пепелище. Соседи-узбеки (их кулябцы не трогали) рассказали ему подробности. Один из боевиков, войдя в дом, сразу же ударил четырехлетнего сына Азиза по лицу. Другой стал его стыдить. Тогда боевик направил автомат на укорявшего его товарища и закричал: «Его отец моджахед, и он вырастет моджахедом! А если ты будешь защищать этих проклятых гармцев, то я застрелю тебя самого!». Убивать мальчика не стали, его выгнали на улицу и подожгли дом. Жена Азиза схватила ребенка на руки и побежала к родственникам. Но малыш не выдержал стресса, и мать пришла в соседний кишлак уже с мертвым ребенком.

Непосредственным свидетелем зверств я не был, но наблюдал, как вели себя боевики во враждебных им регионах. А вели они себя здесь как откровенные оккупанты. Так, при мне «кулябцы» избили торговца прикладом автомата только за то, что у того не было нужной марки сигарет. Я видел, как боевик «Народного фронта», угрожая автоматом, заставил водителя автобуса ехать по очень опасной дороге в гору, совершенно не заботясь о том, что спуститься обратно (вниз ехать гораздо труднее) для него будет чрезвычайно рискованно. О таких «мелочах», как мародерство и грабежи, я даже не упоминаю.

Не отличалась мягкостью и оппозиция. Когда в 1996 году исламистам удалось выбить из Гарма правительственные войска, они установили здесь режим средневековья.