Милтон Бирден - Главный противник. Тайная история последних лет противостояния ЦРУ и КГБ

По мере карьерного продвижения Гербер и его сверстники приносили с собой личный опыт борьбы с КГБ и его восточноевропейскими приспешниками, опыт работы «в поле», которого так не хватало ЦРУ в начальный период существования. Выходцы из средних слоев, выпускники американских государственных университетов, прошедшие службу в вооруженных силах, они привнесли и более демократичный облик, и чувство профессионализма в службу, которая длительное время жила за счет энтузиазма любителей, отпрысков аристократических семей. Представление этих отцов-основателей ЦРУ о хранении или похищении секретов сформировалось под влиянием пребывания в Йельском университете и участия в обществе «Череп и кости» [12] Тайное общество, «братство Йельского университета» — организация типа масонской ложи, возникшая в 1833 году. В нее вступили и остались ее членами немало сыгравших видную роль в общественной жизни США представителей делового мира, политиков и государственных деятелей. — Прим. ред. .

Гербер был одержимым человеком, глубоко увлеченным тонкостями шпионской профессии. К 1970 году он стал руководителем среднего звена в советском отделе и погрузился в культовый мир советской контрразведки. Он был одним из немногих, кто имел доступ к самым жестким операциям ЦРУ по советской линии, в том числе к неприглядной истории перебежчика из советской контрразведки, которого на протяжении трех лет держали в США под арестом, включая два года кошмарной тюрьмы, специально построенной для него ЦРУ. Этот перебежчик никогда не подвергался официальному аресту, и против него не выдвигалось никаких официальных обвинений, но его держали в одиночной камере, не разрешая читать и писать. Какое-то время свет в этой камере размером три на три метра круглосуточно не выключался, чтобы дезориентировать узника и лишить его сна. Этого перебежчика звали Юрий Носенко, и он оказался втянутым в кампанию «охоты на ведьм» в верхних эшелонах ЦРУ, которая к тому моменту, когда Гербер начал читать советские досье, еще продолжалась.

Носенко установил контакт с ЦРУ в 1962 году и в 1964-м бежал в США, принеся с собой ответ на наиболее острый вопрос, стоявший в то время перед ЦРУ. Была ли Москва причастна к убийству президента Кеннеди? Комиссия Уоррена пришла к выводу, что Ли Харви Освальд действовал в одиночку, но в ЦРУ некоторые все еще искали «советский след». Освальд попросил убежища в Советском Союзе после службы в морской пехоте, в том числе какой-то период — на базе в Японии, связанной с проведением разведывательных операций. Потом, незадолго до убийства Кеннеди, он неожиданно возвратился в США вместе с русской женой. ЦРУ никогда не предавало огласке свои сомнения в отношении Освальда — об этом даже не говорилось комиссии Уоррена, — но в действительности Управление так и не смогло однозначно определить, был ли Освальд связан с КГБ. Этот вопрос висел над Лэнгли, и, когда Носенко наконец оказался в США, Управление все еще пыталось выявить, не был ли Освальд реальным «маньчжурским кандидатом» [13] «Маньчжурский кандидат» — термин, определяющий человека, находящегося под воздействием психологических и фармацевтических специальных средств и выполняющего чужую волю. Происходит от одноименного названия детектива американского писателя Ричарда Кондона. .

Носенко заявил, что у него есть ответ: КГБ не имел отношения к убийству Кеннеди. На самом деле КГБ был так обеспокоен прошлым Освальда и имевшимися у американцев подозрениями о его связи с Советами, что тщательно проверил все свои архивы, но данных о его связи с КГБ выявлено не было.

Однако к моменту этого заявления Управление пришло к выводу, что Носенко был специально направлен в США с дезинформацией. Энглтон был убежден, что Носенко является агентом-двойником. Он уверил многих в ЦРУ, что Москва направила этого перебежчика для того, чтобы запутать ЦРУ в отношении Освальда и десятков других острых дел. Паранойя Энглтона подогревалась другим советским перебежчиком, Анатолием Голицыным, сообщившим Энглтону, что все перебежчики, которые придут к американцам после него, будут советскими двойными агентами. Для Голицына это был идеальный вариант, который обеспечивал ему сохранение влияния даже после того, как запас его секретной информации истощится. Поверить Голицыну означало добровольно погрузиться в трясину паранойи и путаницы. А Носенко на протяжении нескольких лет, словно пораженный смертоносным вирусом, сидел «в карантине» на «Ферме», в учебном центре ЦРУ в районе Уильямсберга (штат Виргиния).