Константин Лагунов - И сильно падает снег

28 февраля 1922 г. А. Е. Коряков был расстрелян.

Мир праху его...

Во вторник, 22 февраля 1921 года, в 3 часа дня, в Тобольск вошли восставшие крестьяне. По воспоминанию очевидца, то было странное и тревожное зрелище. По улицам Тобольска ехали и шли чем попало вооруженные крестьяне. Опьяненные легкой победой, успевшие на радостях хлебнуть самогонки, они размахивали пиками, вилами, дубинами, палили в воздух из дробовиков и орали. Впереди головной колонны на розвальнях везли тела казненных коммунистов. В толпе шныряли какие-то люди, пытались командовать, направлять отряды в ту или иную сторону, но команду никто не слушал. Толпа слепо и упрямо перла к центру города. По пути поколотили несколько любопытных мещан, до полусмерти избили рабочего, выломав двери в лавке, мгновенно ее разграбили. Кто-то кого- то арестовывал. Кто-то производил у кого-то обыск. И все же любопытные тобольские мещане не могли усидеть дома, высовывались в калитки, выглядывали в окна, заговаривали с «победителями»- Главный вопрос: за что воюют восставшие? Ответы были самые разнообразные.

За свободу торговли.

За православную церковь и религию.

За Советскую власть без коммунистов.

Во главе вступивших в Тобольск полчищ шел большой отряд повстанцев Кугаевской волости под командованием Желтовского. Бывший фельдфебель, эсер, один из самых главных закоперщиков восстания, Желтовский долго отсиживался в своей волости, ожидая из Карачино заветного сигнала о выступлении. Получив сигнал, Желтовский передал его в Бронниковскую волость, а сам сформировал отряд и вместе с бронниковцами двинулся на Тобольск.

По-мужицки хитрый, хваткий и жестокий, Желтовский, готовясь к восстанию, на всякий случай оборудовал себе укромное гнездышко в лесной глуши, в 45 верстах от родного села Кугаевского. Завез туда муки, крупы, соли и прочего съестного. После окончательного разгрома повстанцев под Самановым (Ханты-Мансийском), в мае 1921 года, Желтовский поспешил в свое логово вместе с Даниловым (командующим фронтом), Горюновым (главным редактором газеты «Голос Народной Армии) и Крупиным (помощником начальника Главного штаба). Но об этом разговор впереди...

Через несколько часов после занятия Тобольска на стенах и заборах запестрели листовки с приказами начальника гарнизона Желтовского о введении военного положения, об ограничении хождения по городу. Начались аресты и обыски.

В тот же день весь состав Временного городского Совета во главе с Коряковым явился к начальнику гарнизона.

– Что нам теперь делать? – смиренно спросил Коряков.

– Продолжайте работать, – ответил Желтовский. – Наше дело воевать. С охраной учреждений и продовольствия поможем. В случае нужды, обращайтесь, не стесняйтесь. Завсегда поддержим.

Окрыленный Коряков издал приказ № 1, в котором призывал тоболяков оставаться на рабочих местах, соблюдать дисциплину.

Временный городской Совет сразу признал верховную власть Главного штаба повстанцев. Все распоряжения и назначения Совета предварительно согласовывались со штабом.

24 февраля на гарнизонном собрании под председательством начальника штаба, подпоручика, эсера Силина было решено вместо Временного городского Совета создать Крестьянско-Городской Совет. Коряков, Силин и Желтовский придумали эту метаморфозу неспроста, с дальним, но очевидным прицелом. Раз восстание крестьянское, рассуждали они, значит, возглавлять его и новую власть должны крестьяне.

В состав КГС избирались (не назначались, а избирались!) по два депутата от каждой восставшей волости и по одному от каждого из 18 избирательных участков Тобольска.

Коряков сделал все возможное, чтобы выборы прошли организованно и торжественно. Бюро профсоюзов послало своих уполномоченных на избирательные участки, выдвинуло кандидатов в депутаты КГС. Правда, на выборах большинство их провалилось, победили кандидаты от кооперации. Что это были за выборы, можно судить хотя бы по тому, что в них приняло участие всего 1564 тоболяка (примерно 15% избирателей) .

27 февраля состоялось первое заседание КГС. День был воскресный- Заседание открылось в пять часов вечера в Народном доме (ныне драматический театр). Когда Коряков объявил заседание открытым, хор запел «Марсельезу». Все встали. Из переполненного зала послышались возгласы:

– Хватит!

– Наслушались!

– Давай «Коль славен»!

По-праздничному, безукоризненно одетый Коряков приподнятым голосом торжественно провозгласил: