Константин Лагунов - И сильно падает снег

Член коллегии губпродкомиссариата М. Л. Лаурис, губернский уполномоченный по продразверстке А. С. Крестьянников, Ишимский упродкомиссар А. М. Гуськов, уполномоченный упродкома М. М. Заплетин, упродкомиссар С. А. Полякевич и продработник В. Г. Соколов в феврале 1921 года (после того, как вспыхнуло восстание) были осуждены ревтрибуналом «за изнасилование, грабежи, рукоприкладство, глумление, самосуд над крестьянами при проведении продразверстки». Четверо из них приговорены к расстрелу.

За подобные же беззакония, тоже после того, как восстание разгорелось вовсю, привлечены к судебной ответственности райпродкомиссары Гущин, Демин, Коротков, Коропанов начальник продотряда Гуляев, продработники Гурьман, Яковлев, Шумин, Кубанский, Клевцов, Максимов, Мальцев, Сеньков из Ишимского уезда.

С трибуны X партийного съезда Ленин сказал:

«...Ряд тюменских продовольственных работников был расстрелян за порки, пытки, изнасилования и другие уголовные преступления. Следовательно, в данном случае никак нельзя ставить это в связь с продовольственной работой, а нужно видеть в этом проявление прямо уже уголовных безобразий, кои в обстановке, в которой происходит продовольственная работа, требуют кары свыше обыкновенной. Так что с этой стороны мера была применена, несомненно, правильная».

Ах, Владимир Ильич, великий утопист, Кремлевский фанат. Как трудно дается Вам признание собственных просчетов и ошибок. Что толку в данном признании теперь, когда 14 уездов трех губерний уже извивались и корчились в неумолимо яростном, беспощадном пламени невиданного крестьянского восстания!

Да и что за «признание» выдавили Вы из себя? Вы сказали: «ряд Тюменских продработников были расстреляны», а расстрелян-то всего один (Лаурис).

В своем запоздалом, показном покаянии Вы стараетесь «пытки, порки, изнасилования и другие уголовные преступления» Тюменских «продбандитов» отмежевать от продразверстки, от продовольственной работы, проводимой большевиками в деревне. Но не будь продразверстки, не было бы и этих «уголовных безобразий».

И уж вовсе непонятно, почему Вы расстрел мерзавцев «запорки, пытки, изнасилования крестьян» считаете «карой свыше обыкновенной». И такова Ваша позиция после расстрела царской семьи, расказачивания», поголовного уничтожения дворянства, духовенства и т. д.? Вопиющий каннибализм большевиков Вы считаете разумным, не усматриваете в нем никаких превышений норм права и -морали, а смертный приговор ревтрибунала четверым продмерзавцам показался Вам карой сверхжестокой, возможной лишь с учетом «обстановки, в которой происходит продовольственная работа»...

Признав продовольственную политику большевиков «грубой и несовершенной», Вы тут же оправдываете ее, заявив, что «она была единственно возможной»...

Нет, Владимир Ильич, ни военного коммунизма, ни продразверстки, ни «расказачивания», ни раскулачивания, ни тридцать седьмого; ни моря невинной крови, ни океана горьких и злых слез – ничего этого не видала бы Россия, если бы Вы со своими сподвижниками, затевая Октябрьский переворот, думали не о мировой революции и Всемирной республике Советов, не о мировом господстве, а о россиянах, восемьдесят процентов из которых составляли крестьяне.

Десятилетиями проживая за пределами России, кочуя из Парижа в Стокгольм, из Стокгольма в Краков, а оттуда в Лондон, Вы и Ваши оруженосцы понятия не имели о характере и духовной сути тех, кто великую Россию поил, кормил, оборонял – о крестьянстве. Для Вас, как и для Троцких, Каменевых, Зиновьевых, Сталиных крестьяне являлись людьми второго сорта, призванными Историей унавозить почву для ростков мирового коммунизма, годными лишь для того, чтобы поставлять Красной армии – солдат; растущей индустрии – рабочие руки и сырье; безвозмездно сверкая голым задом и голодая, кормить пролетариат, содержать в роскоши партсовверхушку, поставлять за кордон пшеницу и лен, хлопок и шерсть, кожи и лес...

Вот так, Владимир Ильич! Потому-то вымученное Ваше признание, половинчатая критика тюменских продовольственников погоды не сделали. Пущенная Вами машина насилия продолжала свой ход...

Бесчинства продработников служили прекрасной пищей для антисоветских пропагандистов и агитаторов. По признанию председателя реввоентрибунала Сибири Опарина, «преступления продработников могли послужить канвой, на которой контрреволюция и стала вышивать узоры восстания в Ишимском уезде».