Александр Куланов - Т@йва - Диалоги о Японии

Японские бизнесмены действительно тогда очень хотели сотрудничать с Советским Союзом, у них было множество идей, но из-за неповоротливости советской системы дело не сдвигалось с места. Перед тем как ехать, я выяснил, кто же является в России самым важным человеком по вопросу выработки политики по отношению к Японии, это оказался господин И. И. Коваленко. Он был заместителем заведующего Международным отделом ЦК КПСС. Я подумал, что с ним надо было бы встретиться. Приехал в Москву, проверил, как работают магазины «Океан», как используются наши оборудование и технологии, а потом сказал переводчику, что хочу встретиться с Коваленко. Переводчик был необычайно удивлён: «Как? Почему вы хотите с ним встретиться? Зачем Коваленко?» Я не стал объяснять ему причину, сказал, что просто хочу встретиться и всё. Съездил в Ленинград, вернулся и узнал, что Коваленко согласился побеседовать со мной. В то время как раз шли очередные переговоры между СССР и Японией о рыболовстве. Одна из целей моей встречи с ним заключалась в желании оказать положительное влияние на ход этих переговоров, которые явно пробуксовывали.

Примерно два с половиной часа мы оживлённо беседовали, спорили. Я понял, что Коваленко человек неплохой, и мы оба хотели сказать друг другу что-то хорошее, но он был чиновником, винтиком своей системы.

Не буду вдаваться в подробности, но скажу, что мы сошлись во мнениях о том, что остались ещё последствия войны, в том числе территориальная проблема, которую надо решить для обеспечения вполне дружеских отношений между нашими странами. Коснулась беседа и вопроса о рыболовстве. Я сказал Коваленко: «Будете вы считать нас врагами или нет, не так важно. И вам, и нам надо ловить рыбу». Коваленко в ответ на это очень рассердился. Он, безусловно, был патриотом, и если бы я занимал руководящие посты в японской экономике, то, возможно, поступал бы аналогичным образом, стремясь защищать свои национальные интересы. Но у меня не было желания становиться лидером японской экономики. Я горжусь тем, что я японец, а не тем, что я занимаю какие-то посты. Но действительно часто бывало так, что представители Кэйданрэн или других экономических организаций просили меня вентилировать какие-то вопросы, которые они считали неудобным обсуждать напрямую. У меня было много полуофициальных и неофициальных контактов с разными людьми в России на личном уровне. В ходе этих контактов я понял, что русским совершенно не свойственно относиться к людям с предубеждением из-за каких-то расовых или национальных различий. Если человек им нравится, то они с готовностью открывают ему своё сердце и душу.

– Помимо марксизма и бизнеса вас ещё что-то интересовало в России?

– Со студенческих лет я очень любил русскую литературу – начиная с Пушкина, Достоевского, Толстого, Гоголя и так далее. Более того, самый первый иностранный автор, произведение которого я прочитал ещё в начальной школе, был Тургенев. Со временем я понял, что такое социалистическое общество. Как бизнесмен, я его неплохо изучил и могу сказать, что во многих отношениях оно является удобным и открытым для контактов. Мне удалось наладить очень хорошие отношения между советским Министерством культуры и созданными мною «Фондом Сэзон» и музеем изобразительных искусств «Сэзон». (Например, мы три раза проводили выставку «Искусство и революция», состоящую главным образом из произведений русских художников предреволюционного периода. Мы смогли показать в Японии большое количество картин русских мастеров из собраний Эрмитажа, Третьяковской галереи. Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина, прежде всего художников послереволюционной эпохи, футуристов. Более того, очень многие произведения, показанные в Японии, в России тогда не экспонировались – советские люди их не видели. Мы сосредоточились на работах таких русских художников, как Малевич, многие из картин которого впервые были продемонстрированы широкой публике у нас – мы арендовали их у русских музеев. А из Японии привезли в Советский Союз выставку промышленного дизайна. Эту выставку посетило в Москве примерно 600 тысяч человек, она проходила в одном из корпусов Третьяковской галереи.

Почему мы выбрали такую тему? Нам казалось важным представлять за пределами Японии не только наши промышленные разработки, не только изделия, но и промышленный дизайн. Думаю, на этой выставке многие москвичи впервые увидели японские холодильники, телевизоры, пылесосы и прочую бытовую технику. Дело было в самом начале перестройки, через несколько недель после избрания Горбачёва генеральным секретарём ЦК КПСС. У нас были некоторые трудности с организацией выставки, в том числе довольно курьёзные. Мы, например, хотели вывесить снаружи здания кои-нобори – праздничные японские флаги в виде карпов, чтобы их издалека было видно и таким образом привлекать внимание к выставке. Нам не разрешили! Я пытался тогда разобраться с этим вопросом, ходил к министру культуры Демичеву: «Почему не разрешают вывесить карпов? Что в этом такого?» Оказалось, что рядом будет проходить демонстрация и развевающиеся по ветру карпы могут иметь какое-то политическое значение. «Пусть ваши люди сами придут и посмотрят: политические это карпы или нет», – предложил я Демичеву. И в самом деле, вскоре из министерства пришла целая группа чиновников и убедилась, что у кои-нобори нет никакого политического значения. Сказали: «Ладно, пусть висят». Ведь в чём проблема бюрократов? Если они что-то решали, им приходилось за это отвечать. Поэтому никто не хотел ничего решать, они не хотели ни знать, ни видеть, ни слышать ничего нового. Люди-то были неплохие, но что делать – система! Я думаю, был бы жив Гоголь, ему было бы о чём написать…

Читать дальше