Александр Куланов - Т@йва - Диалоги о Японии

– Но в Японии не так много, по-моему, людей настолько широко образованных, чтобы представить себе всю европейскую культуру.– Да, наверно, это практически невозможно. Есть опасность узости взглядов, узости представлений, замкнутости в одной стране. Надо стремиться к более комплексному взгляду на мир – это поможет избежать многих ошибок.

– Сэнсэй, в России вы стали широко известны после лекции в Библиотеке иностранной литературы в октябре 2000 года. Лекция называлась «Не только самурай и гейша» и, хотя посвящена была в основном японской литературе, она явилась одним из первых случаев выражения удивления и недовольства «японским мифом» со стороны самих японцев. Действительно ли те японцы, которые вообще знают о существовании «японского мифа» в России, находят его раздражающим и опасным? Надо ли бороться за объективный взгляд на Японию? Может быть, русским лучше оставить сказку о вашей стране – она ведь не так плоха?– Действительно, я полагаю, что многие японцы думают так: «Пусть будет миф, раз он совсем не плохой. Он даже несколько идеализирует Японию». Но те образованные японцы, которые хорошо знают современный мир, понимают – если за рубежом продолжает укореняться неверное представление о нашей стране, это, в конце концов, может привести к печальному результату. Плохая правда лучше хорошего обмана – я так думаю.

– Но в результате увеличения количества знаний о Японии, образ её почти неизбежно может стать хуже. Откровенно говоря, японцы со стороны выглядят несколько странно. Это настолько непривычное для русских общество, что близкое знакомство с некоторыми сторонами его жизни может вызвать шок.– Да, такое развитие событий вполне возможно. Если сейчас у России к Японии существует романтическая любовь, то это во многом из-за того, что между нами большое расстояние и не так много непосредственных контактов. Когда люди узнают друг друга ближе, подробнее, конкретнее, то становятся видны некоторые детали, которые могут вызвать шок у противоположной стороны. Наверно, многие русские разлюбят Японию, узнав её лучше.

– Этот процесс имеет место и сейчас: на Хоккайдо Россию любят значительно меньше, чем в Токио, а на Дальнем Востоке восхищаются Японией куда как умереннее, чем в Санкт-Петербурге.– Но идёт объективный процесс интеграции мира. Только через него, через более глубокое знание друг друга мы можем прийти к новому качеству знаний друг о друге, к уважению, симпатии.

– Сборник «Он» и «Она», как Вы и предсказывали в лекции, сильно изменил представление о современной Японии в России. Было ли его издание вашей частной с господином Чхартишвили инициативой или эта идея носит официальный характер? Проще говоря, вы это придумали сами или издание стало инициативой Японского фонда?

– Это долгая история. Идея представить современную японскую литературу за рубежом, в том числе, в России, принадлежала Японскому фонду, который выделял на это средства. Но сотрудники Японского фонда не являются специалистами по литературе. Они не очень чётко представляли себе, что такое современная литература. Насколько современная? Какие авторы её должны представлять? Поскольку я сотрудничаю с Японским фондом по реализации разных проектов, связанных с Россией, они обратились за советом ко мне. Я обменивался с ними мнениями, что-то подсказывал, что-то советовал, поэтому я могу сказать, что идея книги такой, какой она получилась – моя личная идея. Предварительный отбор произведений производил я, естественно, советовался с Григорием Чхартишвили. Какие произведения вызовут интерес в России, какие могут быть хорошо приняты – я этого не знал, и без его помощи составить такую книгу было бы крайне трудно.

Понятие «современная литература» у нас начинается с эпохи Мэйдзи, но это огромное количество писателей и ещё большее число произведений. На такой огромный проект у Японского фонда денег бы не хватило, надо было выпустить одну или две книги. Перед нами встала чрезвычайно сложная проблема: как в рамках одного-двух томов представить современную японскую литературу? Даже если считать только тех, кто в настоящее время благополучно здравствует, то есть такие мэтры, как Кэндзабуро Оэ, которому за семьдесят, и есть писатели из поколения двадцатилетних, только что взявшиеся за перо. Невозможно втиснуть их всех в рамки двух книг. Если же маленькими кусочками представить писателей разных поколений, это не создаст цельной картины, а потому будет не интересно. Именно поэтому я придумал предельно чёткий критерий: в антологию отбирались авторы, которые начали писать в 80-90-е годы. Мэтры старшего поколения вроде Кэндзабуро Оэ после выбора этого критерия естественным образом отсеялись. Заодно отпала и проблема возможных объяснений с ними. Если бы такого критерия не было, какой-нибудь «маэстро» обязательно спросил бы: «А почему меня не включили?!»

– А насколько сильны были в этом отборе ваши личные пристрастия?– По большей части эти авторы и их произведения были мне симпатичны, но я постарался быть максимально объективным и включил в антологию и тех писателей, которых не очень люблю. Я хотел представить русской публике то широкое полотно японской литературы, над которым работают совсем разные авторы. В результате в антологию вошли произведения и массовой и элитарной литературы. Обычно в Японии их не смешивают, но я осмелился на такой шаг ради объективной и полной картины.

Читать дальше