Михаил Ходорковский - Постчеловечество

В первые послевоенные годы самым распространенным ответом на вопрос о том, кто может стать новым господствующим классом формирующегося общества (которому в то время еще даже не давалось определенного названия), было указание на некую абстрактную «управляющую элиту», или «класс менеджеров» «…кто же составляет правящий класс посткапиталистического общества?» — спрашивал в конце 50-х годов Р. Дарендорф, и отвечал: «Его представителей следует искать на верхних ступенях бюрократических иерархий — среди тех, кто отдает распоряжения административному персоналу». [10] Dahrendorf Ralf. Class and Class Conflict in Industrial Society, Stanford (Ca.): Stanford Univ. Press, 1959, p. 301. В «„технотронном“ обществе, то есть обществе, формирующемся — в культурном, психологическом, социальном и экономическом плане — под воздействием современной техники и электроники… где индустриальные процессы уже не являются решающим фактором социальных перемен», [11] Brzezinski Zbigniew. Between Two Ages, New York, London: Penguin, 1971, p. 9. новая элита должна в первую очередь обладать способностями контролировать и направлять процессы, диктуемые логикой технологического прогресса — считал Зб. Бжезински. Предельно широкое определение этой социальной страты, которая была названа им «техноструктурой», дал Дж. К. Гэлбрейт, в 1969 г. отмечавший, что «она включает всех, кто привносит специальные знания, талант и опыт в процесс группового принятия решений». [12] Galbraith John К. The New Industrial State, 2 nd ed.,London, New York Penguin, 1991, p. 86. Еще раньше К. Райт Миллс отметил, что новая социальная элита представляется не элитой богатства, а элитой статуса; [13] Wright Mills, C. The Power Elite, New York, Oxford: Oxford Univ. Press, 1959, p. 6. его подправил А. Турен, указавший, что технократический класс не только занимает доминирующие позиции в новом обществе, но выступает субъектом подавления прочих социальных слоев и групп. [14] См.: Touraine Alain. The Post-Industrial Society. Tomorrow’s Social History: Classes, Conflicts and Culture in the Programmed Society, New York: Random House, 1974, p. 70.

Параллельно социологи искали позитивное определение новой элиты. Хотя многие исследователи вплоть до середины 70-х годов предпочитали говорить о «новом классе», «доминирующем классе», «правящем классе», «высшем классе» и т.д., [15] Подробнее см.: Giddens Anthony. Social Theory and Modem Sociology, Cambridge: Polity, 1987, pp. 263-264; Pakulski, Ian and Waters, Malcolm. The Death of Class, London, Thousand Oaks (Ca.): Sage Publications, 1996, p. 55, и др. не давая ему четких определений, особо проницательные авторы недвусмысленно связывали социальный статус с интеллектуальными и творческими способностями человека. При этом характерно, что перспектива формирования новой социальной реальности порождала не столько надежды, сколько ощущение опасности. Еще в 1958 г. М. Янг в фантастической повести «Возвышение меритократии» в гротескной форме обрисовал конфликт между интеллектуалами и остальным общество как опасное противоречие следующего столетия. [16] См.: Young, Michael D. The Rise of Meritocracy, 1870–2033: The New Elite of Our Social Revolution, New York: Random House, 1958. В 1962 г. Ф. Махлуп, вводя в научный оборот показательный термин «работник интеллектуального труда (knowledge-worker)», [17] Подробнее см.: Hepworth Mark E. Geography of the Information Economy, London: Pinter, 1989, p. 15. указывал на то, что работники нового типа изначально ориентированы на оперирование информацией и знаниями; фактически индифферентны к форме собственности на средства и условия производства; крайне мобильны; и, как правило, стремятся заниматься деятельностью, открывающей широкое поле для самореализации и самовыражения, хотя бы и в ущерб сиюминутной материальной выгоде. О. Тоффлер вынужден был признать, что традиционное обществоведение, изучающее «переход власти от одной личности, одной партии, одной организации или одной нации к другой», теряет свое значение в условиях, когда основными становятся «скрытые сдвиги во взаимоотношениях между насилием, богатством и знаниями». [18] Toffler, Alvin. Powershift: Knowledge, Wealth and Violence at the Edge of the 21th Century, New York: Bantam Books, 1991, p. 464. Основатель теории постиндустриализма Д. Белл подытоживал: «Если в течение последних ста лет главными фигурами были предприниматель, бизнесмен, руководитель промышленного предприятия, то сегодня „новыми людьми являются ученые, математики, экономисты и другие представители новой интеллектуальной технологии“». [19] Bell Daniel. The Coming of Post-Industrial Society: A Venture in Social Forecasting, New York: Basic Books, 1976, p. 344 (см. также русское издание: Белл, Даниел. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования, перевод с англ. под ред. В.Л. Иноземцева, Москва: Academia, 1999).