Михаил Ходорковский: Модернизация из кунсткамеры

Петр I, реально находившийся у власти более четверти века, был прирожденным самодержцем. В этом сходятся практически все серьезные ученые-историки, вне зависимости от моральной оценки его личности и вне зависимости от согласия или несогласия с тем направлением развития, которое он выбрал для России.

Успехи Петра в построении вертикали власти хорошо известны — именно он создал современную российскую бюрократию, и изменений за 300 лет произошло до смешного мало. Сенат, прообраз правительства, с коллегиями-министерствами, государевы фискалы — надсмотрщики за исполнением царских приказов на местах, армия, используемая в качестве полиции, прокуратура — все это было придумано или перенесено в Россию с Запада Петром.

В борьбе за управляемость царь совершенно не сдерживал себя методами: палка (которой Петр лично наказывал ближайших соратников за проступки) и казни, пытки и остроги — Петр использовал весь арсенал без всякой оглядки на собственных подданных, заграницу, Божьи заповеди, наконец. Хотя, если судить по цитате из работы Василия Ключевского «Афоризмы и мысли об истории», мнение иностранцев Петра все же интересовало, но не настолько, чтобы изменить методы управления: «Знаю, что меня считают тираном. Иностранцы говорят, что я повелеваю рабами. Это неправда: не знают всех обстоятельств. Я повелеваю подданными, повинующимися моим указам; эти указы содержат в себе пользу, а не вред государству. Надобно знать, как управлять народом. Английская вольность здесь не у места, как к стене горох».

Ничего не напоминает?

Как мне представляется, Петр I, талантливейший строитель властной вертикали, имевший возможность использовать любые, самые жестокие методы, за 25 лет царствования дошел до предела эффективности централизованной самодержавной модели. Мог бы сделать больше — сделал бы, трудолюбия ему было не занимать.

Увы, избранная им система управления содержала фатальные изъяны. Петр был единственным стратегом, единственным реформатором во власти. Его помощники — генералы, наместники, воеводы — были именно помощниками, полностью зависящими от царя. Они действовали лишь в четко очерченном для них пространстве. Ключевский называл их слугами: «Ближайшие к Петру люди были не деятели реформы, а его личные дворовые слуги».

Этим слугам было наплевать и на идею всеобщего блага (которую Петр впервые публично высказал в 1702 году в Манифесте о призыве иностранцев на русскую службу), и на величие России. Окружение Петра руководствовалось традиционной системой ценностей: безудержным стремлением к чинам, богатству, казнокрадству и злоупотреблениям.

Надо заметить, системная коррупция (в отличие от обычной, бытовой) при правлении Софьи отсутствовала и возникла лишь при Наталии Кирилловне, а Петр закрывал глаза на злоупотребления, обеспечивая себе за счет них преданность помощников. Тогда началось «мздоимство и кража государственная, что доныне (писано в 1727 году) продолжается с умножением», — ссылается Ключевский на слова князя Бориса Куракина. В результате, когда Петра не стало, «они (бывшее царское окружение. — М. X.) почувствовали себя самими собой… они возненавидели друг друга, как старые друзья, и принялись торговать Россией, как своей добычей…»

Второй проблемой петровской властной вертикали стала неохватность управляемого объекта, его непомерная сложность для сверхцентрализованной системы, хотя по численности населения тогдашняя Русь была меньше нынешнего Московского региона. Но даже такое государство оказалось слишком велико для одного, пусть и гениального ума, пусть даже использующего самые жестокие методы для понуждения к исполнению своих планов.

Предательство Мазепы, мятеж в Астрахани, восстание Кондратия Булавина, бесконечные бунты во многих городах, крепостях и острогах Сибири, самосожжение тысяч и тысяч верующих, массовое дезертирство, уход людей в леса — все это показывало Петру пределы его реальной власти, а в более широком контексте — пределы возможностей властной вертикали.

Анализ результатов петровского правления показывает: вертикаль оказалась эффективной только для ведения войны. Она позволила мобилизовать ресурсы страны на строительство армии и военного флота. Впрочем, первый флот, создание которого началось в 1694 году, построенный силовыми методами, оказался никуда не годным.

Достижения же экономики при непредвзятом сравнении являлись весьма скромными.