Леонид Млечин - Степан Бандера и судьба Украины

Вудро Вильсон не желал способствовать распаду России. Потому возражал против признания независимости Украины.

Премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд Джордж, решительный человек с репутацией борца за справедливость, хотел, чтобы Россия участвовала в мирной конференции: нельзя же делать вид, словно такой огромной страны нет. И он тоже испытывал симпатию к русскому народу.

Но его аргументы не действовали на французского премьер-министра Жоржа Клемансо, который по праву хозяина председательствовал на конференции. Он не мог простить России сепаратный мир с немцами, считал, что большевики в Брест-Литовске предали общее дело, оставив Францию на растерзание Германии. Брестский мир открыл Германии доступ к российским ресурсам и возможность перебросить войска на Западный фронт. Действия Ленина, считал Клемансо, освободили союзников от всех обязательств перед Россией.

Премьер-министра за косой взгляд и жесткость называли старым тигром. Жорж Клемансо был предельно циничен. Один из тех, кто его хорошо знал, сказал:

— Он вырос в стае волков.

Участники парижской мирной конференции плохо понимали, что происходит на территории бывшей российской империи, раздираемой Гражданской войной. Не знали, как быть: передать западно-украинские земли Польше? Или, как предпочитали англичане, России? А может, Чехословакии? Язык и культура у всех украинцев общие. Теоретически надо дать им возможность объединиться. Но религия и историческое прошлое — разные. Восточная Украина была частью Российской империи, Западная — Австро-Венгерской.

— Я видел одного украинца, — пренебрежительно сказал Ллойд Джордж, — и не уверен, что хочу видеть еще кого-то из них.

— Нам очень трудно вмешиваться, — признался американский президент Вудро Вильсон, — не имея четкой позиции по отношению к украинцам и к большевикам.

Союзные державы отложили решение вопроса о Восточной Галиции на три года. Однако в Варшаве ждать не стали. Здесь не сомневались, что Восточная Галиция, Западная Волынь, Холмщина, Подляшье должны быть польскими.

Варшава не позволила украинцам создать собственное государство. 4 ноября 1918 года на Западно-Украинскую республику двинулись польские войска, атаковали Львов и в ночь на 22 ноября взяли город.

Вот почему украинские националисты с горечью говорили, что после первой мировой войны поляки получили свое государство, а украинцы — нет. Сечевых стрельцов, которых убили при обороне Львова, похоронили на Яновском кладбище. Теперь их могилы, заброшенные при советской власти, приведены в порядок.

Преодолевая ожесточенное сопротивление украинской армии, поляки захватили Галицию. Ллойд Джорджу не нравилось стремление Польши захватить эти территории:

— Я с отчаянием наблюдаю за тем, как небольшие народы, едва получив свободу, начинают подавлять другие народы.

Потом европейские политики говорили, что, в конце концов, западные украинцы не прогадали: под польским управлением им жилось лучше, чем под сталинским. Во всяком случае голодомора на Западной Украине не было.

Западные украинцы считали, что их предали не только европейские державы, но и киевские политики, подписав договор с создателем независимой Польши Юзефом Пилсудским. А ведь сделал это Петлюра, считавший себя вождем украинских националистов.

Сменивший гетмана Скоропадского у кормила власти в Киеве Симон Васильевич Петлюра был в ту пору, пожалуй, самым знаменитым и популярным украинским вождем.

Ровесник Сталина, он, как и будущий генсек, тоже учился в семинарии, в Полтаве. Тоже был исключен за участие в Революционной украинской партии. Пробовал свои силы в журналистике. В армии не служил, но пожелал стать военным министром.

Родители назвали его Семеном. Он предпочитал именовать себя на французский манер — Симон. У него было плохое зрение, но очки носил только в школе. Считал, что политику, военному диктатору очки не к лицу. Постоянно щурился и, судя по его политической карьере, не всегда отчетливо разбирал, что вокруг него происходит.

Петлюра с юности интересовался сценой. Но художественному театру предпочел политический. В политике он был очень театрален. После первой русской революции жил в Питере, где работал бухгалтером в чайной компании, потом в Москве, в знаменитом страховом товариществе «Россия», которое занимало тот самый дом на Лубянке, где позже обоснуется ВЧК.