Дмитрий Пучков - Как нас обманывают СМИ. Манипуляция информацией

Характерный пример новейшего времени (декабрь 2016 года) — полемика, развернувшаяся вокруг оскорбительного поста Божены Рынской в связи с авиакатастрофой самолета ТУ-154 под Адлером, в которой погибла группа российских журналистов (в том числе бригада с канала НТВ) [14] Приведем отрывок из самого первого высказывания этой персоны. Стиль и пунктуация автора сохранены без изменений: «…Я считаю каждого работника НТВ членом преступной группы, которая целенаправленно занимается травлей диссидентов. И я счастлива, когда с преступниками, на которых не найти управы в суде, разбираются небеса. Осиновый кол в могилу каждого пропагандона. Аминь». . Здесь стоит отметить, что данный субъект провокации действовал скорее импульсивно, нежели расчетливо и рационально. Но данное обстоятельство, по нашему мнению, еще сильнее повысило «температуру» дискуссии, спровоцировало ряд действий и предложений, получивших широкое отражение в российских и зарубежных медиа. Противоположный, то есть более расчетливый, и потому более циничный характер носила провокационная по сути публикация в печально известном французском дайджесте Charlie Hebdo двух карикатур на тему трагической гибели российского авиалайнера в декабре 2016 года. О намеренности таких провокационных действий французских представителей СМИ говорит и тот факт, что подобная «реакция» идентична той, которая последовала в ноябре 2015 года в связи с терактом на борту российского авиалайнера A321 над Синайским полуостровом.

Научной точности ради заметим, что оба рассмотренных варианта реакции в публичном дискурсе провокативны, но различаются по степени сознательного использования медийного рычага для воздействия на аудиторию. Они и есть тот самый «вызов», на который с такой болезненной отзывчивостью отреагировала как аудитория, так и представители профессионального медийного сообщества. То есть провокация реализовала основную функцию возбуждения полемики в обществе. Тем не менее заметим, что обсуждение фактов публикации оскорбительных для памяти погибших в авиакатастрофе материалов возникло в определенном информационном контексте, в конкретной хронологии событий и календарном периоде. Это усилило резонансный характер обмена мнениями и суждениями. Практически сформировалась дискуссионная повестка дня, где объектом обсуждения становятся не достоверные факты и ход расследования трагического инцидента, повлекшего гибель людей, а суждения по поводу известного всему мира события. Происходит его «фейкизация» — в центре внимания подобного тренда находится не фактология, а комментарии и мнения по ее поводу. Проще говоря, внимание некоторой, но значительной части аудитории, привыкшей к публичным высказываниям (прежде всего в сетевых ресурсах), переключается с события на мнения в связи с ним.

Здесь наблюдается еще одна важная черта инфопровокации как манипулятивной технологии в современном публичном дискурсе — отсутствие практической реакции в части конкретных действий в связи с провокациями. На призывы лишить автора оскорбительного высказывания гражданства официальные лица ограничились порицающим комментарием, но, по сути, никак не ответили на предложение, выраженное в формате сетевой петиции. И совершенно очевидно, что ничего, кроме резко негативных комментариев в связи с карикатурами, не удостоились французские журналисты. Фактом стало лишь общественное порицание, полученное в отечественном медийном дискурсе. В данном случае имеет место факт проявления фейковой журналистики, когда в публичном пространстве обсуждается не само трагическое событие, а высказанные в связи с ним мнения. Проще говоря, очевидный признак подобного направления в деятельности современных журналистов — наличие дискуссии, которая является результатом соответствующей инфопровокации, акцентирующей внимание не на обстоятельствах произошедшего, а на характере возникающих как следствие высказываний. Таким образом, массовое сознание аудитории «переключилось» с обсуждения самой трагедии на ее интерпретацию.

Такова российская традиция в медиапространстве относительно провокаций в новых информационно-технологических условиях. Более столетия назад некоторым сотрудникам спецслужб Российской империи удавались информационные провокации более масштабного формата при наличии достаточно примитивной системы массовой коммуникации. Последствия таких провокаций были трагичны и связаны с гибелью людей. Пример событий 9 января 1905 года в Петербурге показателен и справедливо получил трагическое название «Кровавое воскресенье».