Александр Севастьянов - Дело Тихонова-Хасис

А убийство Маркелова произошло в январе.

Вот вам и «причинно-следственная связь»… Нету ее, расточилась, «яко дым от лица огня», при свете истины.

Все ли вам понятно, читатель?

Видно ли, как следствие и обвинение пудрят девственные мозги себе и людям?

Как рассчитывают на наше легковерие и невнимательность?

Как наводят тень на плетень?

Все вышеизложенное подсказывает, что следствие занималось не раскрытием данного преступления и установления лиц, причастных к его совершению, а «подгонкой» фактов под конкретную заранее выбранную версию.

У следователей не было иных оснований для «назначения» Никиты Тихонова на роль убийцы адвоката и журналистки (а Евгении Хасис, соответственно, на роль соучастницы), кроме идейно-политической характеристики этих юных русских национал-патриотов, на которую оно не случайно так напирало по каждому поводу. К концу прочтения данной работы это станет ясно любому непредвзятому читателю.

Но уже и сейчас понятно: перед нами политический сыск в чистом виде.

Под стать политическому сыску оказалось и политическое обвинение, прозвучавшее в суде в присутствии коллегии присяжных.

Процитирую для начала сочиненное следователем «Постановление о привлечении в качестве обвиняемого» от 9 февраля 2010 г.» (т. 8, л.д. 14–20):

«В период с ноября 2008 г. по январь 2009 г. в г. Москве Хасис Е.Д., Тихонов Н.А. и другие неустановленные следствием лица, придерживающиеся неофашистских и националистических взглядов и идей, объединились в организованную группу для совершения убийства адвоката адвокатской консультации № 140 Межреспубликанской коллегии адвокатов г. Москвы Маркелова С.Ю. и внештатного корреспондента издательства «Новая газета» Бабуровой А.Э., к которым на основе чувства собственной исключительности (?!) испытывали нетерпимость, идеологическую ненависть и вражду в связи с осуществлением последними своей профессиональной деятельности по защите прав и свобод потерпевших и обвиняемых по уголовным делам, придерживающихся антифашистской идеологии, активным участием Маркелова С.Ю. и Бабуровой А.Э. в антифашистском движении, а также крайне негативным их отношением к лицам, придерживающимся радикальных неофашистских и националистических взглядов».

«По данным следствия, преступление обвиняемые совершили в связи с активным участием Маркелова в антифашистском движении и осуществлением им профессиональной деятельности по защите лиц, придерживающихся антифашистской идеологии», — вторил этому нелепому обвинению официальный сайт Следственного комитета России.

Полная бездоказательность этих формулировок стала, несмотря ни на что, каноном для всей официальной линии судоговорения, повторяясь в речах не только прокуроров (что естественно, т. к. они озвучивали версию следствия), но и… судьи. Хотя в условиях суда присяжных коллективным судьей является именно коллегия, а председательствующий не имеет права каким-либо образом на нее воздействовать. Однако судья Александр Замашнюк воздействовал — да еще как!

Самое главное: уже на первом заседании в присутствии присяжных судья обозначил обвинительный уклон судоговорения, заявив: «Еще раз обращаю внимание присяжных заседателей на то, что предметом доказывания в настоящем процессе является: доказать наличие у Хасис и Тихонова националистических радикальных взглядов на основании нетерпимости и идеологической ненависти и вражды к лицам, в том числе к Маркелову, придерживавшемуся антифашистских взглядов».

Итак, цель судебного процесса, оказывается — вовсе не расследовать убийство, а «доказать наличие у Тихонова и Хасис экстремистских взглядов». Вдумайтесь в это напутствие, читатель!

Судья Замашнюк оговорился? Нет! Проговорился!

Вот за что, как выяснилось, судили Тихонова и Хасис!

Исподволь, ловкими оборотами речи, тонкими намеками Замашнюк и в дальнейшем постоянно как бы давал понять присяжным заседателям, что в стеклянной клетке перед ними — виновные в преступлении. А в финале, напутствуя коллегию присяжных, Замашнюк внезапно заявил: в этом зале-де, никто, кроме обвиняемых, не был свидетелем того, что произошло на Пречистенке 19 января 2009 года. Прямо подсказав, таким образом, присяжным: обвиняемые были на месте преступления в момент убийства! Перед нами, господа читатели, в чистом виде нейро-лингвистическое программирование, внушение. Не знаю, кто как, а я лично расцениваю такой поступок со стороны судьи как подлость.