Александр Севастьянов - Итоги XX века для России

Итак, уже раскрестьяненная, обескровленная Франция оказалась в одной связке с проходящим через экономическое раскрестьянивание, разбухшим от «лишних» людей Алжиром. Произошло, так сказать, наложение двух процессов. Дальнейшее нетрудно угадать.

В годы Первой мировой войны во Францию на работы прибыло 78.556 алжирцев, 42.840 индокитайцев, 35.506 марокканцев, 18.248 тунисцев, 3.590 мальгашей, 35.109 китайцев. В общей сложности колониальные и зависимые страны поставили Франции 220 тыс. человек (там же, с. 57).

Так было положено начало массовой цветной иммиграции. Многих из иммигрантов этой первой волны впоследствии, когда чуть спала потребность в рабочих руках, насильно депортировали из Франции. Но — увы, избавиться от возникшей зависимости оказалось невозможно, поскольку все породившие ее факторы остались и продолжали работать. Уже в 1921 году ввозить рабочую силу пришлось вновь, и в гораздо большем объеме: 1.532 тыс. человек (не только цветных). И далее — десять лет иммиграционного бума, в результате чего Франция вышла по импорту рабочей силы на первое место в Европе и на второе, после США, в мире.

После Второй мировой войны демографическая ситуация у французов не стала лучше. К 1968 году в стране проживало 619 тыс. арабов, 215 тыс. жителей Антильских островов, Мартиники, Реюньона. Потом пошли во все возрастающем количестве турки и негры. Возвращаться из «прекрасной Франции» на родину, в обстановку скученности и нищеты, никто из них не хотел. Все иммигранты в массовом порядке стали требовать и получать французское гражданство. С 1966 года натурализация пошла по 40 тыс. человек в год. Между тем, у всех гостей отмечалась высокая рождаемость.

О динамике роста числа иммигрантов во Франции дают представление такие факты. В 1851 году всех иммигрантов (тогда, в основном, европейцев) насчитывалось 379 тыс. человек, а в 1972 году — 3444,2 тыс. человек, в основном цветных. То есть за сто двадцать лет примерно десятикратный рост. Но в 1976 году их стало уже 4.196 тыс. (рост на 20 %), а в начале 1978 года 4.373 тыс. человек — рост на 25 % всего за шесть лет!

К чему вело все это во внутриполитическом аспекте? Фролкин результирует: «Сильная ксенофобия, возникшая в массах французов, главным образом в эксплуататорских слоях и в определенной мере среди некоторых категорий трудящихся, ненависть к алжирцам» (с. 218).

В 1973 году вспыхнули первые расовые столкновения в Марселе, во время которых были убиты 8 алжирских иммигрантов. Правительство, в лучших традициях христианского гуманизма, предало, разумеется, свой народ и встало на сторону «новых граждан». Как это произошло еще раньше в Великобритании, а до того — в США. Однако расового мира правительства-предатели себе этим не купили, а лишь ускорили инерцию вырождения автохтонных народов. Результатом капитуляции стал бурный, неукротимый рост цветного населения граждан Франции [3] Конечно, двадцать лет непрерывного пребывания у власти в Франции социалистов — прямых наследников идеологии «свободы, равенства и братства» не прошло даром; Миттеран, к примеру, позволял себе с поразительным цинизмом публично помечтать о том времени, когда все население Франции будет «цвета кофе с молоком». Но в том-то все и дело, что никакого массового смешения рас не происходит, происходит вытеснение одной расы — другими. Зайдя в знаменитую церковь Сен-Жермен л’Оксеруа, что напротив Лувра, где каждый камень связан с историей королевского двора Франции, я был шокирован, обнаружив, что больше половины прихожан — не то вьетнамцы, не то тайцы. Переводя взгляд с резных готических алтарей XV–XVI вв. на раскосые лица предстоящих, я пытался постичь, что между всем этим общего — и не мог. Они верят в Христа? Но это ведь еще не повод, чтобы жить в Париже… . (Из личных впечатлений: когда я покидал галерею Нотр-Дам, это совершеннейшее воплощение духа европейского средневековья, дверь за мной закрывал араб.)

Прошло не так уж много времени — всего 20 лет после марсельского убийства алжирцев, и в 1995 году в Париже и по всей Франции загремели взрывы, подготовленные исламскими террористами. Бомбы взрывались в метро, на рынках, у школ; только погибших было более десятка человек. Правительство вынуждено было создать специальную антитеррористическую программу «Вижипират»…

В том же направлении, что и Франция, идут и другие страны белой Европы. Например, Германия, где мы наблюдаем одних только турок больше 2 млн. (в 1968 г. их было 205 тыс.), а ведь есть еще румыны, венгры, цыгане, евреи, югославы — в общей сложности более 7 млн. иммигрантов. В Швейцарии за 20 лет (1950–1970) три четверти прироста занятого населения дали иммигранты и лишь четверть — коренное население. Давно стали интернациональными Амстердам, Гаага, Брюссель, другие города Голландии и Бельгии…